В начале марта, когда Эвандер Холифилд начал подготовку к защите своих титулов чемпиона мира против Джорджа Формана, люди стекались в тренажёрный зал на севере Хьюстона струйками, иногда прибывая на дорогих машинах, которые выглядели здесь довольно неуместно. Некоторые приводили своих фотографов. На них были костюмы, блестящие туфли итальянского производства и множество украшений, а когда они позировали с чемпионом мира в тяжёлом весе, то улыбались так, будто это был их день рождения. Некоторое время они кучковались в задней части зала общаясь с Лу Дувой, бывшим профсоюзным боссом, который являлся менеджером Холифилда и тринадцати других действующих или бывших чемпионов мира, а уже десять минут спустя расходились.
К тому времени, когда Дува открывал вход в двухэтажный боксёрский зал Heights каждое утро в десять часов, там находились люди, которые ждали того, чтобы заняться делом, и отнюдь не все они имели отношение к бою за титул чемпиона, который должен был состояться в Атлантик-Сити 19 апреля. Сладкая наука о боксе всегда привлекала больше шершней, чем пчёл. Жулики всех мастей приходили, отдать дань уважения Дуве, пожать руку чемпиону и положить свою карточку в карман журналиста. Пожарные с соседней станции ошивались в зале по утрам, как и молодые люди из местной боксёрской ассоциации. Однажды утром зрителями стала пара дам в косметике и голливудских вечерних платьях от Frederick's.
Холифилд редко появлялся раньше десяти тридцати-одиннадцати, а были дни, когда он вообще не приходил. Пока его подручные простаивали, они работали с другими боксёрами Main Event Дувы. Лучшим на тот момент являлся Рауль Маркес, восемнадцатилетний хьюстонский средневес - неплохой боец, который уже в следующем году получит шанс выиграть олимпийскую медаль и титул чемпиона мира среди профессионалов несколькими годами позже. В окрестностях зала зачастую находилось множество отставных бойцов, которые искали работу или просто доброе слово. Эл Эванс, высокий, темнокожий мужчина с испещрённым морщинами лицом и добрыми глазами, приходил со своим четырёхлетним сыном, ДаВаном, рассказывая всем, кто был готов выслушать о том, что он ищет режиссёра, чтобы задокументировать свою карьеру «и показать как Иисус помог мне». Единственная претензия Эванса на славу сводилась к тому, что восемью годами ранее он нокаутировал Майка Тайсона в любительском поединке. Эванс постепенно стал в зале столь узнаваемой фигурой, что Дува, нашёл ему работу.
Холифилду нравилось тренироваться в Хьюстоне - он даже купил здесь кондоминиум, отчасти потому, что ему пришло в голову, что жара и влажность Хьюстона помогут ему обрести форму. Ещё одной причиной стало то, что один из тренеров Холифилда, Тим Холлмарк, жил здесь. Холифилд и Холлмарк тем самым вернулись к 1986 году, когда Холифилд с его помощью готовился к одному из последних пятнадцатираундовых титульных поединков.
Боксёрский зал Heights находился недалеко от пересечения улиц Хейтс и Вашингтон, недалеко от центра города. Сорок или пятьдесят лет назад в этом районе жили белые среднего класса, но на месте домов давно высились бесконечные авторемонтные мастерские, ломбарды, заведения быстрого питания и джазовые клубы для чёрных. Зал был расположен рядом с главной улицей, в задней части модного ресторана и бара Сэма Сегари, а также позади парковки одного из самых оживлённых ночных клубов города.
Зал был довольно скромной, белой бетонной конструкцией, достаточно просторной, чтобы вместить ринг, тренировочную площадку и простенькую раздевалку без душа. Два тяжёлых мешка висели на цепях, но скоростных в зале не было - и это несмотря на то, что в начале своей карьеры Холифилд был ими просто одержим. Будучи восьмилетним мальчиком в клубе для мальчиков в Атланте, Холифилд начал заниматься боксом не потому, что проявил интерес к дракам, а из-за того, что ему нравилось наносить удары по скоростному мешку. Ряд зеркал покрывал часть одной стены, отражая платформу для работы на скакалке и скамью для работы с утяжелениями или растяжки. За исключением этой мебели, единственным оборудованием зала было то, что приносили подручные Холифилда каждое утро.
Лу Дува
Предстоящий поединок должен был стать для Лу Дувы самым большим боем за его пятьдесят лет в боксе, даже крупнее, чем стал тот, в ходе которого в октябре прошлого года, Холифилд отобрал титулы чемпиона мира у Бастера Дугласа. Дува утверждал, что он знал, что его боец нокаутирует Дугласа, потому что апсет в бою против Тайсона был одной из тех аберраций, которые, главным образом, служили напоминанием общественности о том, что сладкой науке не чужды периодические мутации. Дува вырос на улицах Маленькой Италии в Нью-Йорке и в Патерсоне, штат Нью-Джерси. Он начал свою карьеру в боксе в качестве помощника, носившего ведра в легендарном зале Stillman's - Университете Восьмой авеню, как назвал его историк бокса А. Дж. Либлинг. В то время как другие изучавшие бокс смотрели на бойцов, Дува учился у опытных менеджеров, подмечая в тонкостях, что они делали, чтобы организовать большой бой. Он поработал дальнобойщиком, охотником за головами, профсоюзным боссом, менеджером клубных боёв и, даже успел стать миллионером, но единственное, чего Дува не достиг до сих пор - он не имел собственного (как тогда говорили) чемпиона мира в тяжёлом весе. А всем известно - кто контролирует чемпиона в тяжёлом весе, контролирует всё.
Холифилд был звездой короны Лу Дувы. Риск боя против 42-летнего феномена Джорджа Формана, объяснялся желанием обеспечить гонорар, скажем в 100 миллионов долларов, пока бой между Холифилдом и Тайсоном не получалось организовать. Конечно, будет необходимо подождать, пока Холифилд не победит Формана ... если победит Формана. Форман безусловно был намного старше Холифилда: к тому времени, когда Форману исполнилось 28 лет, как Холифилду исполнилось на данный момент, он уже ушёл в отставку. Но он также был больше, сильнее, мудрее и злее. И ни один боец в истории не бил мощнее. Получать удар от Формана было все равно, что накачаться новокаином. Джимми Янг, один из двух боксёров, ранее победивших Формана, даже четырнадцать лет спустя всё ещё помнил мощь левого хука Формана. Репутация Формана беспокоила Холифилда больше, чем он любил признавать. Когда бывший чемпион мира в полутяжёлом весе Хосе Торрес посетил лагерь Холифилда, он, с его слов, почувствовал, что Холифилд нервничал. Если Торрес почувствовал запах страха, Дува, должно быть, тоже его чувствовал. На третьей неделе тренировок Дува заказал красно-золотые баннеры, которые были подвешены к стропилам в напоминание посетителям и Холифилду о том ,что боец являлся «бесспорным» чемпионом мира в тяжёлом весе, что он был «Real Deal» и, что «молодость бьёт возраст».
Ни с одним Роллс-Ройсом никогда не обращались лучше, чем Дува обращался с Холифилдом. Менеджер собрал команду специалистов, которые не покидали чемпиона с момента его пробуждения и до того, как он ложился спать. Во главе этой команды стоял тренер Джордж Бентон, который являлся вторым тренером Джо Фрейзера во втором поединке Фрейзер-Форман, но Холифилд также ежедневно работал со своим тренером по физической подготовке Холлмарком и с помощником тренера, силовым тренером и преподавателем балета. Программа питания чемпиона тщательно контролировалась и было разработано специальное оборудование для упражнений, чтобы увеличить его силу удара. Вместо традиционных тренировок он проводил ветровые спринты, являвшиеся методом тренировок тела, призванных приучить его к работе без кислорода, что должно было потребоваться в концовке тяжёлых раундов. Холифилд проводил утро в зале, после обеда он смотрел кино и отдыхал, а по вечерам посещал оздоровительный спа-центр в районе Galleria. Его единственным развлечением являлись ритуал в четверг вечером, в ходе которого Дува угощал всю команду блюдами итальянской кухни, а также боулинг.
Холифилд не выглядел как тяжеловес. Он выглядел как скульптура Микеланджело. Кажется, что каждая группа мышц была скопирована с Анатомии Грея. За пределами ринга он был неизменно корректен и вежлив и редко упускал возможность поблагодарить Бога за свой успех. Люди считали его славным, возможно даже слишком славным для того чтобы победить Джорджа Формана.
«Люди не считали меня угрозой», - говорил он. «Они видели парня, который не проявлял агрессии и не вёл себя как сумасшедший. Я не запугивал людей своим присутствием, как Форман или Тайсон. Для меня бокс всегда был скорее ментальным, чем физическим».
Только когда он поднимался на ринг, молодой человек казалось превращался в одержимого. Его бывшая жена, Полетт, рассказывала интервьюеру, что она была в таком ужасе, когда впервые увидела, как её муж сражается, что у неё даже произошёл приступ гипервентиляции. Его неустанное стремление стать чемпионом в тяжёлом весе разрушило их брак, в котором к тому времени родились и воспитывачетверо детей.
Полетт была главной среди множества проблем, которые вызывали изжогу у Лу Дувы. Дува уверял всех, что одними из главных достоинств чемпиона были его способность справляться со стрессом, сосредоточиться на приоритете бокса и отложить в сторону личные проблемы. Но ближе к концу второй недели лагеря, в день, когда Дува пообещал журналистам, что его боец будет спарринговать четыре раунда, Холифилд внезапно бросился в Атланту, чтобы решить «личные проблемы». Полетт увеличила свои требования о разводе с 4 до 20 миллионов долларов, что по совпадению соответствовало размеру гонорара Холифилда за чемпионский бой. Холифилд вернулся через несколько дней, сосредоточенный как никогда. Но всем пришлось призадуматься.
Чтобы подготовить чемпиона к бою, Дува привёз нескольких спарринг-партнёров. Они прибыли в лагерь, как брёвна на лесопилке, каждый шесть футов четыре дюйма и 250 фунтов плюс, которые без позёрства были достаточно сильны, чтобы дать чемпиону представление о том, чего он мог ожидать месяцем позже в Атлантик-Сити. Под музыку в рингсайде, играющую что-то похожее на рок-музыку из ада, Холифилд с каждым днём набирал и набирал форму.
«Не теряй хладнокровия», - перекрикивал музыку Джордж Бентон. «Это то, что он хочет, чтобы ты делал. Оставайся раскован, оставайся расслаблен… плыви по течению».
Бентон добивался, чтобы Холифилд отталкивал или отодвигал медвежьи объятия спарринг-партнёров, чтобы контратаковать апперкоты и доносить левые крюки в корпус. Поскольку Холифилд был быстрее и мобильнее, чем Форман, стратегия заключалась в том, чтобы оставаться в том, что Лу Дува назвал «зоной» - достаточно далеко, чтобы пригнуться, но достаточно близко, чтобы нанести удар.
«Форман мощный, он - то, что я называю клубным бойцом», - говорил Бентон. «Он никогда не бьёт парня резким ударом; он сталкивает его на пол. Эвандер должен быть гибким.... придерживай и двигайся, наноси удары, сближайся и разрывай дистанцию... Заставь Формана наносить удары, займи его, утоми. Форман никогда не был известен своей выносливостью, даже в молодые годы».
Джордж Бентон.
Бентон был добродушным джентльменом лет пятидесяти испытывавшим слабость к шерстяным кепкам и золотым украшениям. Как и другие члены команды, работая он носил футболку с надписью Real Deal. Бентон вырос в Северной Филадельфии, в непростом районе, в нескольких кварталах от зала Джонни Мэдисона. Естественно, его мать запрещала ему ошиваться в зале, и, естественно, к десяти годам он работал там в качестве мальчика державшего полотенце.
«Когда Мэдисон продал спортзал Джо Роузу», - вспоминал Бентон, - «он продал меня с ним. Роуз начал тренировать меня в двенадцать лет и тренировал до тех пор, пока я не ушёл в отставку в тридцать шесть».
Средневес шестидесятых, он победил трёх чемпионов мира, но сам так и не получил титульный бой. Карьера Бентона закончилась в 1970 году, когда какой-то гангстер, очевидно, приняв его за кого-то другого, выстрелил в спину. Последние пятнадцать лет Бентон тренировал для Дувы.
За неделю до того, как пришло время свернуть лагерь и отправиться в Атлантик-Сити, Холифилд достиг пика формы, проводя по 12 раундов с 4 сменявшими друг друга спарринг-партнёрами. Чтобы удержать посетителей на расстоянии Дува натянул верёвку между главным входом и рингом и поручил Элу Эвансу, не давать детям пробираться под нею - задание, которое доставило много удовольствия и Эвансу и мальчишкам. Единственными кто был допущен в зону тренировок у ринга, являлись репортёры, несколько человек в костюмах и члены спортивной аристократии Хьюстона, такие как старый полузащитник Rice University и сборной Дики Мэгл.
Холифилд выглядел остро, он хорошо подготовился. Он оставался в «зоне» уклоняясь от ударов и быстро и уверенно поражал голову и корпус противников - четырёх, пяти и шестиударными комбинациями мощных ударов. Изображавшие в ринге Формана били, боролись и вязали его, но Холифилд сохранял хладнокровие. Холлмарк кричал в ободрение - «Real Deal!» и проверял пульс Холифилда между раундами. В последних двух раундах рельефное тело Холифилда было покрыто потом и он тяжело дышал, но он не прекращал бить и двигаться.
После этого Дува лично снял перчатки и тэйп с рук Холифилда, сменил пропитанную потом футболку боксёра и одел на него новую так же нежно, как мать.
«В концовке он немного устал, - признал менеджер, но помните, он был в ринге с 4 свежими парнями. Я не думаю, что Форман достаточно глуп, чтобы готовиться к двенадцати раундам».
Эвандер Холифилд
СЛАДКАЯ НАУКА появляется, как нарисованный корабль на нарисованном океане, как буксир Морана, чтобы вытащить бойца из депрессивного состояния.
А. Дж. Либлинг написал это предложение в 1962 году о молодом тяжеловесе по имени Кассиус Клэй, но в 1991 году эти слова вполне подходили и к Джорджу Форману. Возвращение Формана стало одной из замечательных историй в анналах бокса. Интерес к предстоящему бою был мало с чем сравним. Если постараться вспомнить, когда в последний раз бой за титул в тяжёлом весе вызывал такой интерес пришлось бы вернуться во времена Али, Фрейзера и Формана. В 1973 году, когда Форман нокаутировал Фрейзера и стал чемпионом в тяжёлом весе, люди предсказывали, что он будет удерживать титул не менее двадцати лет. Вместо этого он владел им порядка двадцати месяцев, пока Али, который проиграл титул Фрейзеру, не забрал титул у Формана в Заире. Теперь, два десятилетия спустя, Форман вернулся и шёл к цели.
Люди высмеивали возвращение Формана, не иначе как безжалостно, а промоутер Боб Арум, предсказал, что никто не воспримет возвращение всерьез. Форман сражался в небрльших городках, против посредственных боксёров, за гонорары от нескольких тысяч долларов. Проводя бои в среднем раз в 2 месяца, Форман возвращал себя в форму. Постепенно гонорары становились больше, как и требования к его талантам. Через четыре года он выиграл все 24 проведённых боя, 23 нокаутами. Когда Дуглас победил Тайсона, а потом Холифилд победил Дугласа Арум проанализировал ситуацию. Вместе с Main Events, Арум стал со-промоутером боя за титул чемпиона. Сначала он предложил Форману 10 миллионов долларов.
«Не достаточно», - сказал Форман, который самостоятельно вёл переговоры.
Арум увеличил предложение до 12,5 миллионов. Никто никогда не платил претенденту такие деньги раньше, но Форман был не просто претендентом.
«Форман - первый боец, с которым я когда-либо вёл переговоры, который не переоценивал свою ценность», - признался Арум.
В эпоху, когда спортивные события стали очень сложными, Форман был группой из одного человека. Он был своим собственным промоутером, своим собственным менеджером, своим собственным тренером и даже его собственным катменом - в бою состоявшемся в минувшем июле Джордж сам прикладывал повязку к своему поврежденному глазу.
«Он едва позволит вам даже помочь ему снять перчатки», - говорил Морт Шарник, публицист Формана.
В отличие от Холифилда, который разбивал свой гонорар самыми разными способами, Форман оставлял всё, кроме того, что платил своим помощникам и советникам.
Никто не упоминал возраст Формана, иначе как со страхом. Репортёры казались очарованными его весом - действительно ли он вернулся с острова Сент-Люсия в январе весом всего 240 фунтов? Но для прессы это было не более, чем информационным поводом. Единственными, кто по-настоящему беспокоились о весе Формана, были те, кто находился в лагере Холифилда, желавшие, чтобы Джордж потерял 30 или 40 фунтов. Когда Джордж сказал журналистам, что диета мешает его чувству удовлетворённости, что он склонен к галлюцинациям, когда ест плохо и что гамбургеры изменили его жизнь, не факт, что он шутил.
Кэти Дува, невестка Лу, отвечавшая в то время в Main Event за работу с прессой, сказала члену лагеря Формана: «Мы очень рады, что Джордж серьёзно относится к этому бою», демонстрируя, насколько люди Холифилда понимают ситуацию.
Форман с самого начала был крайне серьёзным. Мотивом для его возвращения, возможно, была благотворительность - он хотел построить крытую арену для молодёжного клуба в Хьюстоне, и он сделал это и многое другое своими победами. Но помимо альтруизма было глубоко укоренившееся убеждение Формана в том, что Бог хотел чтобы он снова стал чемпионом мира в тяжёлом весе.
«Это моя судьба», - говорил он. «Это предопределено звёздами».
Со времен Мухаммеда Али не было тяжеловесов с такой харизмой. В своём перевоплощении Форман стал философом, шоуменом и государственным деятелем - роли которых он очень любил. В свободное время этот имевший лишь девять классов образования читал «Войну и мир», книги о депрессии, Холокосте и Новом курсе. Джордж написал свой собственный диалог, придумав целый репертуар самоуничижительных шуток и однострочников, которые сделали его хитом ток-шоу.
«Люди говорят, что я вернулся сражаться с парнями прямо возле респиратора», - рычал он, угрожающе глядя в камеру. «Это ложь! Я не дрался, не проведя в респираторе по меньшей мере восемь дней».
Шарник, позаимствовав жест из «Великой белой надежды», - заставил Формана трясти кулаком, как это делал Джек Джонсон, и вызывающе кричать: «Вот я!». Запросы на интервью поступали со всего мира.
«Этот бой выходит за рамки бокса и даже спорта в целом», - говорил Шарник.
Это была не просто гипербола от неумелого пиарщика. Будучи журналистом-расследователем Sports Illustrated, а затем координатором бокса на телеканале CBS, Шарник был связан со спортом 30 лет.
Форман был вынужден контролировать своё окружение и он не желал делиться вниманием к себе. Шарник хотел пригласить Вилли Нельсона, Нолана Райана, Энн Ричардс и Билла Мойерса на барбекю «Техасские сокровища» в Хьюстоне (идея состояла в том, чтобы подтвердить, что Форман был своим в такой компании), но Джордж наложил вето на эту идею. В течение нескольких недель до боя он не соглашался появляться на одном ток-шоу, с Холифилдом.
«Почему я должен?», - спрашивал он. «Моя задача - задвинуть его в тень».
Но с приближением момента, когда он разделит ринг с Холифилдом, Форман стал более задумчивым и интроспективным. В такие моменты он часто уезжал в убежище своего сильно заросшего ранчо размерами в 200 акров возле Маршалла.
Маленький городок Маршалл в Техасе являлся местом которое мистически притягивало Формана. Там было его место рождения. Хотя его мать перевезла своих детей в Хьюстон, когда Джордж был ребенком, он вернулся в качестве чемпиона мира в тяжёлом весе и разыскал своего отца. Одна из общих черт Формана и Холифилда заключалась в том, что они росли бедными детьми многодетных семей, у глубоко религиозных трудолюбивых матерей, а спустя годы, познав славу и успех, оба вернулись к своим корням, чтобы встретиться со своими биологическими отцами. Позже Джордж проповедовал на похоронах отца, затем он оставил свои олимпийскую медаль и пояс чемпионата Историческому музею округа Харрисон в Маршалле и купил ранчо к югу от города. Ранчо было своего рода данью памяти. Также это было место, куда он отправлялся, когда хотел остаться один.
В последние недели подготовки репортёры, которые приехали в Маршалл, не имели никакой гарантии увидеть Джорджа Формана. За исключением случаев, когда приезжали его жена и дети, Джордж жил один в своём ранчо с четырьмя спальнями, редко покидая его пределы. Комплекс включал в себя дом для его матери, навес, конюшни для лошадей, два промысловых рыболовных пруда и новый спортивный зал из гофрированного железа коричневого цвета. Тренажерный зал был спартанским. Там не было раздевалок, зеркал и панельных стен. Однообразие нарушадось только большим американским флагом. Оборудование было минимальным: несколько механизмов для работы с утяжелениями и тяжелая мешок. Джордж с презрением относился к скоростному мешку, но тяжелый мешок был обязательным. Иногда он стучал по нему в течение 15 или 18 раундов и при ударе можно было видеть, что мешок двигался, а сам Форман нет.
Джордж Форман
Единственным человеком, который регулярно видел Формана, был его подопечный боксёр и штангист по имени Бобби Кук, который работал с ним ежедневно. Кук являлся мажордомом Формана по круглосуточному вызову. У Кука были вьющиеся каштановые волосы, и он выглядел примерно как Мел Гибсон - сам Форман называл его «мой золотой мальчик». Видимо, ему было за 30, хотя Форман советовал Куку не раскрывать его истинный возраст. Поскольку у него было всего 7 профессиональных боев за 4 года карьеры, Кук понятия не имел, как подготовиться к бою за титул, и именно поэтому Форману нравилось, что он находился рядом.
Форман составил свой собственный график тренировок. Он вставал с постели, когда хотел, где-то между четырьмя часами утра и полуднем. Если его жена или мать не находились в лагере, Джордж готовил для себя и Бобби Кука. Пряные ножки индейки были его фирменным блюдом. После завтрака, в зависимости от того, как он себя чувствовал в тот день, он рубил деревья лиственных пород в течение двух или трёх часов, работал с тяжелым мешком, проводя пять или шесть раундов или мог вздремнуть. Иногда он запрягал себя в телегу с дровами и бегал по пастбищу, а его годовалый жеребёнок бегал позади. Иногда он вообще не работал.
Пять спарринг-партнеров и небольшое количество «консультантов» размещались в 2 мотелях в городе. Единственным советником, с которым Форман создавал видимость консультаций, являлся великий чемпион мира в полутяжёлом весе пятидесятых годов Арчи Мур - легенда ринга, чья карьера из 234 боёв продолжалась почти тридцать лет. Когда-то Мура называли Мангустом, что являлось данью уважения его способности уворачиааться от ударов соперника.
«Я мог бы принимать удары, но было целесообразнее уклониться от них», - объяснял Мангуст. «Постоянное получение ударов может со временем привести к серьёзным последствиям».
Форман утверждал, что Арчи обучил его «брифологии, эскапеологии и всем остальным логиям». Спорить с Арчи Муром было столь же немыслимо, как убить свою собственную мать и Форман мог воздать должное 77-летнему бессмертному, не задавая много вопросов. Мур проводил большую часть своего времени в городе, тусуясь в ломбарде или передавая свою мудрость посещающим его журналистам. Тем, что Джордж Форман по-настоящему слушал, являлось его собственное тело.
Большинство людей близких Форману в это время составляли люди, остававшиеся с ним из застарелой лояльности или семейных связей. К примеру крепкий и бородатый Рон Уэзерс из Эль-Пасо продвигал большинство боёв Формана после возвращения, что означало, что он бронировал арены и компенсировал разницу из своего собственного кармана, когда квитанции сборов не покрывали расходы.
«Промоутерская работа - это болезнь, как азартная игра», - сказал Уэзерс. «После того, как вы продвинули достаточно проигравших, вы молитесь только об одном победителе - только об одном, после чего вы можете уйти».
В обмен на его добросовестность и верность Уэзерс получил небольшой кусочек прав на рекламу боя за титул.
Даже в изоляции Форман находил время посмотреть или прочитать всё, что говорили и писали о нём СМИ. И Шарник, не мог предсказать, как Джордж отреагирует. Например, за три недели до боя в репортаже CBS Evening News Формана называли «старым» и «раздутым». Джордж лишь усмехнулся на это. Но почти одновременно в статье в Houston Chronicle говорилось, что Форман стал угрюмым и похожим на Сонни Листона, хмурого и нелюдимого в свои молодые годы. Что особенно поразило Джорджа, так это цитата Лу Дувы в концовке. Дува сказал, что не может представить, что происходит в лагере Формана, и предположил, что «возможно, они утратили контроль.... над всем».
В войне нервов, которая предшествовала каждому матчу за титул, Дува был мастером. Он использовал средства массовой информации чтобы уколоть Формана, и ему это удалось. Джордж дулся несколько дней. Затем он пригласил представителей средств массовой информации на ранчо, где привязал один конец каната к своему двухтонному пикапу, а другой конец превратил в импровизированный жгут, который перекинул через плечи. На канате, врезавшемся в плоть, Форман протащил грузовик на четверть мили по гравийной дороге.
Позже Шарник комментировал: «Джордж сейчас немного нестабилен, но к моменту когда мы доберёмся до Атлантик-Сити, он будет в порядке. Он называет это «включение». Он включается - достигает своего рода состояния благодати и после этого его ничто не беспокоит».
Форман в бою с Холифилдом
Причиной проведения боя в Атлантик-Сити стал Дональд Трамп, который гарантировал промоутерам 11 миллионов долларов за использование Trump Plaza (но потом пытался вилять). Единственными двумя городами в Америке, которые всё ещё были заинтересованы в проведении боя за титул в тяжёлом весе, являлись Лас-Вегас и Атлантик-Сити, ситуация, которая не льстила сладкой науке, но становилась все более актуальной. Величайшей идеей для этого события и для всех будущих событий такого масштаба было телевидение с платой за просмотр и замкнутая телевизионная система, которые вместе в конечном итоге привлекли аудиторию в 1,5 миллиона домов и собрали 77 миллионов долларов. Остальное было соусом: можно было бы провести бой в шляпе Дональда Трампа, и никто бы не обратил внимание.
Атлантик-Сити казалось идеальным местом, чтобы устроить то, что по сути было событием корни которого уходили глубоко в историю - того как два представителя низшего класса пытались до смерти избить друг друга на потеху представителям высшего класса. За десятилетие, минувшее с тех пор, как Трамп и такие люди, как он, начали строить свои казино, старый морской курорт превратился в пыль. За неоновыми огнями и блеском казино, вдоль тёмных, извилистых, усыпанных мусором улиц, Атлантик-Сити был заколочен и разрушен. Дома в викторианском стиле, роскошные отели с башенками, парапетами и балконами, бары, театры, парки, деревья, птицы, люди... ушло, всё ушло. Знаменитая набережная теперь стала задним планом для казино, способом добраться от одного стола для игры в кости к другому и утверждать, что видел океан. Как и в прошлые времена, на береговой стороне набережной стояли магазины, в которых продавались дешёвые ювелирные изделия, хот-доги, пицца и свежий лимонад. Его пересечения улиц всё ещё идентифицировались такими названиями как Парк-Плейс, Сент-Джеймс-Плейс и Коннектикут-Авеню, но люди больше не приходили ловить рыбу, плавать или нежиться на солнце. В большинстве случаев они даже не проводили в городе и ночь. Они приезжали на автобусе с однодневным туром из Нью-Йорка или Филадельфии с дикими глазами и стремлением добраться до игровых автоматов. Атлантик-Сити заставил Лас-Вегас выглядеть стильно.
Оба бойца и их окружение остановились в Трамп-Плаза, как и почти все остальные, связанные с боем. Вряд ли был уголок отеля, который бы не напоминал, какому поединку аредстояло здесь состояться. Плакаты с изображениями Формана и Холифилда заполняли стены коридоров, вперемежку с плакатами таких знаменитостей, как Эдди Фишер и Теодор Бикель. В одном из десяти ресторанов отеля разместили буфет Джорджа Формана. В сувенирных магазинах продавали плакаты, программы, кепки и рубашки с фотографиями Формана и / или Холифилда. Телевизоры, подвешенные к потолкам у входа в казино, постоянно показывали рекламу.
Ринг был установлен в Имперском бальном зале, прямо по коридору от пресс-центра и там ежедневно тренировались бойцы - Холифилд утром, Форман - днём. Тренировки Холифилда были открытыми для публики по цене входного билета в 3 доллара, но когда Форман тренировался всерьёз, он не допускал никого, даже представителей средств массовой информации. Большой Джордж не пытался спрятаться, он стремился сосредоточиться.
За исключением того времени, когда он тренировался, Форман появлялся повсюду. За шесть дней до боя он проповедовал в баптистской церкви Шайло в Атлантик-Сити. В коридорах и вестибюле отеля, часто видели его узнаваемую фигуру в красной шляпе и красных же солнцезащитных очках. Формана просто преследовали фанаты. Когда он проводил свои ежедневные прогулки с Арчи Муром вдоль набережной, зеввки стекались к нему отовсюду и Джордж остананавливался, чтобы ответить на вопросы и удариться кулаками (его способ рукопожатия). Он без предупреждения заходил в пресс-центр и оставался на два-три часа, пока вопросы не становились излишними.
- У вас когда-нибудь были проблемы с рассечениями?, - спрашивали его.
- Не со времён Пятого пришествия, - отвечал Форман.
Даже циники, которых среди представителей прессы было немало оказались втянуты в игры Джорджа и с интересом ожидали его ответов. Что сказал Джордж о тренере Холифилда по силовым тренировкам? Он сказал, что у него тоже есть такой тренер - его жена. Он сказал, что ночью она надевает цепи на холодильник и они настолько крепки, что он не в силах их сломать. В ночь взвешивания (Форман остановил весы на отметке в 257 фунтов, то есть почти на 50 фунтов тяжелее, чем Холифилд), Джордж вернулся в пресс-центр, съел фруктовый салат и вычислил, сколько чизбургеров ему нужно будет съесть, чтобы увеличить свой вес до рекордных 270 фунтов - веса Примо Карнеры в день, когда он прошёл пятнадцать раундов против Томми Лограна в титульном поединке в 1934 году.
Холифилда, напротив, редко видели, кроме случаев, когда проходила пресс-конференция или запланированная публичная тренировка. В редких случаях Холифилд и его окружение проходили через вестибюль в ярких сине-оранжевых командных куртках, которые Дува выбрал для боя, но люди не всегда были уверены, кто из тех кого они видели являлся чемпионом. Можно предположить, что Холифилд возмущался тем, что он был всего лишь персонажем в шоу Формана, но на самом деле, похоже, его всё устраивало.
«Джордж забавный», - говорил Эвандер. «То, что он говорит и делает хорошо для бизнеса».
«Холифилд стремился хорошо провести время, поносить коричневые туфли со смокингом», - говорил редактор Boxing Illustrated Берт Шугар. Шугар стал неофициальным историком бокса боя после смерти Ната Флейшера, и он, вероятно, дал перед боем больше интервью, чем оба бойца вместе взятые. Долговязый персонаж в гибкой серой федоре, синем пиджаке, ярком шарфе и шёлковых брюках, Шугар жестом указывал на свою фирменную сигару, когда хотел подчеркнуть свою мысль.
Многие считали этот бой постановкой - на первой странице в Philadelphia Inquirer в день боя поединок называли «одной из самых очаровательных мошеннических игр, которая когда-либо была сыграна», но Берт Шугар был с этим не согласен.
«Говорить, что у Формана шанс только на лаки-панч, - самое большое преуменьшение, с тех пор как разведчик сказал генералу Кастору, что на берегах Литл Бигхорна могут возникнуть лишь небольшие проблемы», - говорил Шугар.
За пять дней до боя все больше и больше людей видели победу Формана. В Атлантик-Сити не принимали ставок, но в сообщениях из Лас-Вегаса говорилось, что большая часть ставок была принята на Формана, который шёл фаворитом три к одному. Арчи Мур, как всегда загадочно намекнул, что Джордж разработал технику, чтобы компенсировать скорость Холифилда, хотя он не имеет права обсуждать детали.
«Я не могу разглашать секреты, которые не должны стать известны до поры до времени», - говорил Мангуст, которого обычно можно найти, сидящим (а иногда и дремлющим) на стуле прямо у двери пресс-зала, в белой вязаной шапке, согревавшей его древнюю серую голову.
Арчи Мур
С Муром в углу, к которому присоединился прибывший за неделю до боя Анджело Данди, у Формана было больше, чем сто лет опыта и знаний. Данди являлся одной из легендарных фигур бокса. Он находился в углу Мухаммеда Али в ту ночь, когда Али победил Формана в Заире и это был самый унизительный опыт в карьере Формана. Джордж всегда считал, что в ту ночь кто-то испортил его питьевую воду, хотя он и не обвинял в этом Данди. Присутствие Анджело здесь, в Атлантик-Сити, было в основном символическим и мотивирующим, но его можно было рассматривать как противовес Лу Дуве, чей пылкий итальянский нрав, как известно, зачастую влиял на рефери и чиновников у ринга.
«Он наш капо», - сказал Рон Уэзерс, когда за две ночи до поединка, Данди успешно настоял, несмотря на яростные возражения Дувы, что вода для обоих углов должна быть предоставлена боксёрской комиссией.
В день боя Форман поел как обычно: бекон и яйца на завтрак, жареная курица на обед, ростбиф на ужин. Неизвестно, перекусил ли он поздним вечером (бой не начался до одиннадцати пятнадцати), но это соответствовало бы его убеждению, что еда питает душу и тело. Многие старые менеджеры согласились бы с этим. Джон Л. Салливан три раза в день ел бифштекс или отбивные из баранины, когда тренировался. Один из самых интересных рассказов Джека Лондона повествует о боксёре, который не смог собрать силы для победы, потому что его мясник отказался дать ему немного говядины перед боем.
Зрители на бое за титул чемпиона мира в тяжёлом весе не могут быть не богатыми или не важными и в этот раз всё было так. Трамп и его белокурая спутница Марла Мэйплс, то появлялся в рингсайде, то расхаживал по коридору, ведущему в раздевалки в сопровождении отряда головорезов в тёмных костюмах. Список знаменитостей, перечисленных ринганонсером, звучал действительно впечатляюще: Кевин Костнер, Джин Хэкмен, Роберт Дювалл, Сильвестр Сталлоне, Билли Кристал. Особо был представлен Мухаммед Али, который, прибыв с командой помощников присоединился к Джо Фрейзеру в рингсайде.
Казино выкупили места стоимостью по 1000 долларов для привилегированных клиентов и в первых пятнадцати или двадцати рядах было много высокопоставленных лиц. Соотношение мужчин и женщин было пять к одному, но женщины были почти без исключения, великолепны и потрясающе одеты.
Толпу в подавляющем большинстве составляли фанаты бойцов. Раздались громовые аплодисменты, когда претендент направился в ринг, во главе своих помощников в красно-бело-синих жакетах с надписью «США» на рукавах. Один из подручных Джорджа нёс американский флаг. Широкое лицо Джорджа просто сияло под капюшоном его красного махрового халата: это был момент, которого он ждал, для которого работал, о котором молился и мечтал. Реакция на выход Холифилда была более сдержанной, но чемпион выглядел уверенным в себе, он знал, что должен был сделать.
Если говорить о самом поединке - бой прошёл под диктовку Холифилда. У Формана были свои моменты, особенно в ранней части, но Холифилду всегда удавалось восстановить контроль. Форман хорошо попал в концовке второго раунда, подняв толпу на ноги, но Холифилд ответил в третьем раунде, покачнув Формана левым крюком в голову и практически беспрепятственно нанося удары до колокола.
Холифилд сражался с умом, придерживаясь плана, который составил тренер Джордж Бентон, прихватывая, терзая, двигаясь, оставаясь вблизи, заставляя Формана дико свинговать или, чаще, прикрывать лицо и верхнюю часть тела своими массивными руками и ждать пока штурм утихнет.
«Когда Форман перекрывается, - говорил Бентон, - он не бьёт».
Но Форман продолжал сражаться, принимая больше, чем отдавал, но всегда сохранял угрозу закончить бой одним ударом.
Последняя хорошая возможность Формана появилась в начале седьмого раунда, когда его правый оверхенд вынудил Холифилда отшатнуться назад. Холифилд попытался войти в клинч, но Форман оттолкнул его и продолжил обстрел. Чемпион каким-то образом выстоял, отвечая претенденту крюками в голову и ударами в корпус. Нельзя было не восхититься стойкостью и самообладанием Холифилда, тем, как он игнорировал толпу, которая теперь скандировала имя Джорджа, как он поддерживал свою концентрацию, собирая удары в комбинации по шесть - семь штук. В конце девятого раунда Холифилд запер Формана у канатов, но колокол спас его и Джордж отскочил к своему углу, ошеломленный, но все ещё вызывающе отмахнувшись от предложения Анджело Данди о стуле. Форман никогда не садился между раундами, даже когда он едва мог стоять.
Зная, что он был впереди по очкам, Холифилд защищался в последних трёх раундах. Несмотря на это, он оставался не более чем в одном удачном апперкоте от возвращения титула чемпиона. К двенадцатому и последнему раунду оба бойца были ранены и истощены и всё же они продолжали атаковать до последних семи секунд боя, когда Холифилд как бы притянул Формана к себе и обнял его.
«Я люблю тебя, чувак», - прошептал Форман на ухо чемпиону. Холифилд кивнул. Это больше не имело значения, как сказали бы циники. Это была классическая битва между двумя великими воинами, один из которых был немного моложе, немного быстрее и немного более способным, чем другой. Это было редким проявлением мужества, достоинства и умения владеть рингом.
Фанаты задержались возле ринга, тысячи из них стояли на стульях или забивали проходы, зная, что больше нечего смотреть, и всё же чувствовали необходимость срочно выразить своё уважение. Некоторые освистывали Холифилда, особенно в конце раунда и это было время для искупления и отпущения грехов. Некоторые отдали свои сердца Форману и настало время сказать, что они сделают это снова и снова. Через некоторое время люди покинули конференц-зал и вышли на набережную, игнорируя ранний утренний холод, разговаривая, споря, делясь мнениями. Дети бегали среди толпы, пачки футболок «Битва веков» выпирали под их плащами, продавая их по 10 долларов за штуку, пока полицейские не прогнали их. Толпы переполнили казино и наводнили несколько заведений для еды и питья, которые были открыты после полуночи. Каким-то образом людям нужно было поддерживать магию, даже если это было только в компании друг друга.
Позже в раздевалке Холифилд сказал, что он ударил Формана всем, чем мог, и этого оказалось недостаточно.
«Он просто продолжал идти вперёд», - сказал Холифилд, восхищённо качая головой.
Джордж не предложил ни оправданий, ни алиби своему поражению. Хотя его лицо было опухшим, а губы треснуты, он всё ещё мог шутить.
«Я побеждал, - сказал он, - пока Лу Дува не пробрался на ринг».
Форман сказал, что собирается полететь домой в Хьюстон и проповедовать в воскресенье утром в церкви. Может быть, он снова будет боксировать, но его фанаты надеялись, что он не будет делать этого. Джордж Форман проиграл на табло, единогласно. Ему, больше нечего было доказывать, пусть квест закончится здесь.
Но сам Джордж считал иначе. Форман по прежнему был глубоко убеждён в том, что Бог хочет чтобы он снова стал чемпионом мира в тяжёлом весе...