В годы до Пёрл-Харбора ВМС США любили белое. К 1940 году чёрные моряки составляли всего 2,3% от численности личного состава и большинство из них работали на кухне. Министр ВМС Фрэнк Нокс заявил президенту Франклину Рузвельту и собранию лидеров борьбы за гражданские права в июне 1941 года, что он уйдёт в отставку, прежде чем отдать приказ о прекращении сегрегации.
«Мужчины живут в такой близости на борту корабля, - утверждал он, - что мы просто не можем нанимать негров выше рангом».
Блюзовый гитарист Джош Уайт раскритиковал лицемерие борьбы с нацистской расовой идеологией в вооруженных силах США в своей песне 1941 года «Дядя Сэм говорит», отметив, что Дяде Сэму не нужны чёрные пилоты. То же самое касалось ВМФ.
Множество чернокожих американцев изо всех сил пытались понять, почему через месяц после Пёрл-Харбора самый популярный темнокожий боксёр в Америке и, вероятно, в мире Джо Луис, защитив свою боксёрскую корону, пожертвовал весь гонорар в фонд Общества помощи военно-морскому флоту.
Никогда не было такого чемпиона в тяжёлом весе, как Луис. С момента завоевания титула в июне 1937 года он успешно защищал его 19 раз. Джек Джонсон и Джек Демпси, два величайших чемпиона прежней эпохи, провели восемь и пять успешных защит титула соответственно.
Чемпион мира Джо Луис и промоутер Майк Джейкобс в раздевалке чемпиона, после победы Луиса над Конном в июне 1941 года
И не только его победы на ринге стали причиной известности Луиса. Он вдохновлял и поддерживал стремление чернокожих американцев к равенству. Вот почему десятки песен отмечали его достижения, вот почему романист Ричард Райт писал, что он был «концентрированной сущностью торжества чёрного над белым», вот почему певица Лена Хорн утверждала, что он «несёт в себе столько наших надежд, может быть, даже мечты о мести», вот почему поэт Майя Анджелоу с гордостью говорила, что он был «чёрным мальчиком… сыном какой-то чёрной матери».
При всём этом, как этот образец чёрной гордости оказался связан со флотом? Объяснение можно проследить за месяц до дня, который считается позором. В начале ноября 1941 года немецкая армия подошла к воротам Москвы, подводные лодки каждую неделю топили тревожное количество британских кораблей, а американцы были разделены на лагеря сторонников невмешательства и их оппонентов.
На самом же деле, необъявленная война уже началась. Когда американские военные корабли и вооружённые торговые суда помогали конвоям доставлять припасы в Англию, немецкие подводные лодки в ответ атаковали эти суда. В начале сентября подводная лодка торпедировала USS Greer, хотя американский корабль добрался в безопасную гавань. В середине октября USS Kearny был поражён двумя торпедами и добрался в Исландию с 11 убитыми.
Крушение военного корабля США «Рубен Джеймс» вызвало бурю эмоций. Фолк-певец Вуди Гатри вскоре увековечил происшедшее в песне словами: «Сотня человек утонула в тёмной водяной могиле. Когда этот хороший корабль затонул, спаслись только 44». На самом деле, 115 из 159 членов экипажа погибли, но дань уважения которую отдал Гатри сыграла свою роль.
Военные действия - не говоря уже об огромной огласке, вызванной гибелью «Рубена Джеймса» - привлекли внимание Майка Джейкобса, ведущего промоутера бокса того времени. По правде говоря, там, где можно было заработать деньги, Джейкобс использовал любые расовые, религиозные, моральные или патриотические соображения в своих интересах.
Люди связанные с индустрией бокса называли промоутера «Дядей Майком». Он поощрял неформальность. Это придавало ему знакомый, безобидный вид, который подчёркивался его дешёвыми костюмами. Но прозвище подходило ему примерно так же, как «Дядя Джо» подходило Иосифу Сталину. Внимательно всматриваясь через очки, он нервировал любого, кто договаривался с ним о сделке.
«Когда вы слышали его стук зубов и заглядывали в эти тёмные глаза, - вспоминал боксёр Дэн Дэниел, - вы инстинктивно проверяли свой кошелек».
Его лучший день наступил в 1935 году, когда он убедил команду менеджеров Луиса заключить эксклюзивный контракт на продвижение боксёрских поединков. Сделка обошлась в миллионы. Это проложило путь для Джейкобса к участию в промоутерских акциях в Мэдисон Сквер Гарден и к главным летним датам крупных боёв на стадионе «Янки». До конца 1941 года Джейкобс организовал Луису восемь поединков на этом стадионе, в том числе и прибыльные и политически важные поединки против немца Макса Шмелинга. Но ни одна ярмарка не продолжается вечно. Джейкобс понимал, что бокс зависим от фондовой биржи. Его ответ на атлантический кризис заключался в том, чтобы заработать как можно больше денег до того, как война положит конец его деловым возможностям. В сентябре 1940 года, менее чем через три месяца после того, как Германия победила Францию, Президент Франклин Рузвельт подписал первый законопроект о призыве в мирное время. Три месяца спустя в Бостон-Гарден Луис начал беспрецедентную серию защит титула, которую продвигал «Дядя Майк».
Билли Конн поздравляет Джо Луиса после завершения их первого поединка в 1941 году
Чемпион в тяжёлом весе обычно защищал свой титул один или два раза в год. Но в кампании, которую репортёры окрестили «Бомж месяца», Луис ставил свою корону на кон раз в месяц в период с декабря 1940 по июнь 1941 года и после двухмесячной паузы снова защищал её в сентябре. И далеко не бомжи - многие из претендентов были хорошими бойцами, в том числе высокорейтинговые Эйб Саймон, Бадди Бэр, Лу Нова и особенно Билли Конн.
Постоянные сборы, путешествия и удары давали о себе знать. Пройдя 55 чемпионских раундов за 10 месяцев и ещё сотни в тренировочных лагерях Луис постарел. Кампания «Бомж месяца» всё чаще превращалась в громкую акцию без сети, предназначенную только для выплаты зарплаты менеджерам Джейкобса и Луиса. Наблюдатели видели, что Луис пропускает всё больше и больше ударов. Ещё об апрельском поединке против Тони «Baby Tank» Мусто рефери Артур Донован, сказал репортёрам, что тот Луис, который участвовал в бою «видел лучшие дни».
Восемь защит Луиса за 10 месяцев закончились в сентябре 1941 года - в том же месяце, когда торпеда порвзила USS Greer. Это нападение поместило войну в Атлантике на первые полосы американских газет. Гибель людей на USS Kearny и затопление «Рубена Джеймса» удержали его там.
Чувствительный к национальным настроениям и осознавая возможность бесплатной рекламы, Джейкобс предложил, чтобы в интересах скорбящей нации Джо ещё раз защитил свой титул и пожертвовал свой гонорар Обществу помощи военно-морскому флоту - частному фонду, который помогал иждивенцам погибших и недееспособным морским офицерам и членам экипажей судов.
Луис колебался. С самого начала его карьеры его менеджеры Джон Роксборо и Джулиан Блэк настаивали на том, чтобы он создавал имидж, не представляющий угрозы в расовом и политическом отношении. Они хотели, чтобы его публичное поведение означало, что он не был новым Джеком Джонсоном и не представлял угрозы для расового статус-кво Америки. Луис не должен был злорадствовать над павшим бойцом, проявлять чрезмерные эмоции после победы, ходить в ночной клуб один и никогда не фотографироваться наедине с белой женщиной. Тем не менее, своим тихим образом Луис действительно работал над переменами. По мере того, как темп войны ускорялся, а представители США подчёркивали, что страна, в отличие от нацистской Германии, является оплотом демократии, терпимости и равенства, Луис оказывал давление на правительство, чтобы оно удовлетворило его требования. Обозреватель Pittsburgh Courier Билли Роу вспомнил, как брал интервью у Луиса вскоре после того, как Джейкобс предложил бой по оказанию помощи военно-морским силам.
Каково было мнение Джо о сегрегации в вооруженных силах Америки, спросил тогда Роу.
«Без комментариев», - отвечал Луис.
Джо знал репутацию военно-морского флота среди чернокожих американцев. Военно-морская академия в Аннаполисе никогда не выпускала чернокожих мичманов, а подход флота к расовым отношениям был в лучшем случае патерналистским, а в худшем - яростно расистским. Решение Луиса сражаться для военно-морского флота было его тонкой попыткой разоблачить расовое лицемерие и заставить институт измениться. Как он говорил Роу и другим:
«Много что не так. Кто угодно это знает. Но Гитлер не исправит этого».
Джейкобс выбрал Бадди Бэра, младшего брата бывшего чемпиона мира Макса Бэра, в качестве соперника Луиса. Крупный (6 футов 6 дюймов, 237 фунтов), крепкий боец, Бэр нокаутировал Тони Галенто и Саймона. Луис дрался с ним в мае 1941 года. Во время поединка Бэр выбил чемпиона с ринга, рассёк ему левый глаз и окровавил лицо. Между успешными атаками Бэра Луис наказывал соперника, избивая его левыми хуками и прямыми правыми. В шестом раунде два воина обменивались ударами, пока Луис не нанёс сокрушительный удар справа, сбив Бэра с ног. Каким-то образом Бэр с трудом поднялся на ноги. Пока зрители кричали от волнения, один из лучших финишёров в истории этого вида спорта Луис, рванулся вперёд, повторно приземлив Бэра. К сожалению, звонок уже прозвучал, хотя ни бойцы, ни рефери его не слышали. Секунданты Бэра затащили его в угол, но не смогли достаточно оживить, чтобы он продолжил.
Реванш был естественным, и, учитывая вероятность того, что США могли вступить в войну, Джейкобс выбрал более раннюю дату. 10 ноября чемпион отправился из Детройта в Нью-Йорк. Контингент морских офицеров в форме встретил его на Центральном вокзале. На следующий день он подписал контракт на бой с Бэром 9 января 1942 года в Гардене. Это долно было стать 20-й защитой его короны. После подписания контракта Луис ускользнул из города в свой тренировочный лагерь на озере Гринвуд. Луис мог бы молча сбежать из города, но, как выяснилось, его действия привлекали внимание страны к дискриминационной политике вооруженных сил и особенно военно-морского флота. Его решение сражаться за Общество помощи военно-морскому флоту вызвало ряд провокационных вопросов.
Почти полугодом ранее, 6 июня 1941 года, Райт, чей роман 1940 года «Сын нации» принёс ему международную известность, поднял этот вопрос на Четвёртом конгрессе американских писателей. Либералы левого толка, прогрессисты и коммунисты заполнили ряды Конгресса писателей, а голос Райта был достаточно важен, чтобы привлечь выдающуюся группу голливудских журналистов и светил Восточного побережья в переполненный бальный зал отеля Commodore в Нью-Йорке. Под названием «Не моя народная война» в опубликованном менее чем через две недели в марксистском журнале «Новые массы» горячем выступлении Райта было сформулировано то, что сказали лишь немногие чернокожие американцы, но многие, несомненно, почувствовали. Проблема, как объяснил Райт, заключается не в расизме за границей, а в «процессе демократии дома. Нам нужны рабочие места. Нам нужно убежище… Нам нужно, чтобы Тринадцатая и Четырнадцатая поправки к Конституции применялись. Нам нужно, чтобы Конгресс Соединённых Штатов принял законопроекты о борьбе с линчеванием...».
Джо Луис поступил на военную службу 10 января 1942 года, на следующий день после победы нокаутом над Бадди Бэром
Послание Райта, столь же простое, сколь и революционное, требовало свободы чернокожим гражданам дома и темнокожим людям, работающим при империализме по всему миру (Призывая к невмешательству в войну, Райт, член Коммунистической партии Соединенных Штатов, следовал линии партии. Менее чем через неделю после того, как «Новые массы» опубликовали его речь, Германия вторглась в Советский Союз, что вызвало немедленный откат линии партии. Хотя Райт остановился перед полным изменением позиции, он больше не делал таких категоричных заявлений).
В то время речь Райта не привлекла особого внимания прессы, даже в афроамериканских газетах. Но когда Луис объявил о своём намерении сражаться для Общества помощи военно-морскому флоту, реакция была громкой и немедленной. Ещё до официального уведомления о бое против него выступил Дэн Берли, ведущий спортивный обозреватель Amsterdam News. Как Луис мог поддерживать «самую дискриминационную» ветвь?
«Негры толпами будут держаться подальше от этого конкретного боя, когда поймут, что флот Джима Кроу получит выгоду», - прокомментировал человек, у которого взял интервью Берли. Как и все чернокожие американцы, репортёр гордился Луисом.
«Горжусь им как мужчиной. Горжусь его послужным списком и тем, что он сделал для преодоления барьеров предрассудков и дискриминации. Не заблуждайтесь. Джо Луис оказывает сильное влияние во благо».
Но Берли утверждал, что боксёр был «совершенно не прав», когда делал что-либо в поддержку военно-морского флота - организации, «враждебной всем идеалам честной игры и демократического отношения ко ВСЕМ гражданам этой страны».
Pittsburgh Courier, самая читаемая афроамериканцами газета, заняла менее критическую позицию. Разжигая дебаты, редакторы опросили религиозных, политических и общественных деятелей. Некоторые утверждали, что решение Луиса собрать деньги для Общества помощи военно-морскому флоту подчеркнуло дискриминационное и расистское отношение в вооружённых силах. Уолтер Уайт, исполнительный секретарь NAACP, ответил, что «Джо доказал, что это намного больше, чем военно-морской флот. Будем надеяться, что его пример как-то повлияет на ситуацию». Другие соглашались, утверждая, что патриотизм боксёра может привести к радикальным изменениям в военной политике. Они надеялись, что благодеяние Луиса, по словам педагога Эммета Скотта, «пристыдит министра Нокса» и других военно-морских лидеров и «уменьшит этот подлый дух и антиамериканизм, которые характеризуют отношение флота к неграм».
Обложка журнала Ring за июль 1942 года с изображением боксёров Билли Конна и Джо Луиса
Другие афроамериканские лидеры сомневались, что ситуация сильно сдвинется с места. М.С. Кларк, президент Dunbar Mutual Insurance Co., сформулировал суть аргумента оппонентов:
«Я так же сильно против гитлеризма в нашем флоте, как против гитлеризма в Европе, и, поскольку наш флот дискриминирует негров, я против Джо Луиса, ставящего на кон своё имя, чтобы помочь флоту продолжать его антиамериканские методы. Расовая дискриминация в нашем флоте - это гитлеризм худшего сорта».
Весь ноябрь и начало декабря чёрная пресса бурлила передовицами, колонками и опросами. Берли регулярно участвовал в дебатах. Военно-морской флот, писал он, ожидал, что Луис «съёжится, покажет зубы, усмехнётся и придёт, подпрыгивая, как самый жалкий дядя Том, чтобы выполнить его приказ - отдать всё, ничего не получив». Он посчитал это трагической ошибкой и умолял Луиса не «продавать своё имя».
Новости о завоеваниях Гитлера в Европе и необъявленной войне в Атлантике вызвали полемику. Действия Японии в Китае и Азии вообще не освещались. Затем наступило 7 декабря и шок Пёрл-Харбора. Было несколько сообщений о том, что афроамериканцы приветствовали нападение. Ранний и не очень научный опрос 1942 года показал, что примерно каждый пятый считал, что победа Японии принесёт пользу. «Цветные расы в целом выиграют, если Япония выиграет войну», - сказал один человек афроамериканскому репортёру.
Постер с боксёром Джо Луисом, 1942 год
И, как он позже рассказал в своей автобиографии, Малкольм Литтл, задолго до того, как он заменил свою фамилию на Х, думал: «Уайти принадлежит всё. Он хочет, чтобы мы пошли и пролили кровь ради него? Пусть сражается».
Ещё до того, как обломки в Пёрл-Харборе были расчищены, почти все американцы, чёрные и белые, осудили нападение и поддержали войну в Тихом океане. В одночасье предстоящая защита Луисом титула стала символом патриотизма. Надо отметить, что борьба с расизмом и Джимом Кроу дома не утихала - кампания Double V началась ровно через два месяца после Пёрл-Харбора. Тем не менее критика Луиса практически исчезла. На протяжении шести недель бушевали жаркие обсуждения боя. Теперь это закончилось.
Под заголовком «Луис и ВМС сражаются друг за друга - теперь всё остальное не имеет значения!» Венделл Смит, спортивный редактор Pittsburgh Courier, писал:
«Для Америки… сейчас не время придираться. А для негра сейчас не время поворачиваться спиной к Соединённым Штатам Америки».
Принимая нынешнее настроение, он утверждал, что «Джо Луис должен сражаться с Бадди Бэром на благо флота. Цветной вопрос, дискриминация и сегрегация теперь отходят на второй план. Есть только одно, что имеет значение… Америка». Смит заключил: «У Джо Луиса есть обязательства перед флотом, также как у флота есть обязательства перед народом этой страны». События 7 декабря также изменили взгляды Луиса на бой с Бэром. Перед нападением он был склонен шутить с журналистами о том, что ему не платят. В конце ноября журналист Арт Картер спросил его о его стратегии боя.
«Я сражаюсь ни за что, - ответил Луис, - поэтому я не ожидаю, что бой продлится долго».
Но этот шутливый ответ изменился после Пёрл-Харбора. Когда репортёр Amsterdam News Рой Оттли спросил его о мотивах участия в поединке, Луис дал свежий патриотический ответ:
«В мире нет другого места, где такой бывший чёрный сборщик хлопка, как я, мог бы стать миллионером. Я люблю эту страну, как люблю свой народ». Что касается пожертвования из своего гонорара, он добавил: «Я не дерусь за деньги. Я сражаюсь за свою страну».
Месяц между объявлением США войны и поединком Луис-Бэр 9 января прошёл как трагическая опера. Соединённые Штаты и Западная Европа оказались в опасности, в то время как Япония переходила от одного успешного сражения к другому. От Гуама и острова Уэйк до Филиппин потеря вереницы островов потрясла Америку. Это было смешано с такими же мрачными сообщениями из британского Гонконга, Малайзии и Сингапура, Голландской Ост-Индии и Французского Индокитая. Если бы не плохие военные новости, новостей бы вообще не было. В этом тёмном контексте великодушие Луиса сияло, как свеча в ночи.
Бадди Бэр и чемпион Джо Луис после того как Луис нокаутировал претендента 9 января 1942 года
В ту ночь Мэдисон Сквер Гарден был украшен соответственно. Флаги США свисали со стропил и занимали видное место в программах и печатных изданиях. Красно-бело-синее встречало на арене 17 тысяч человек на каждом шагу. Знаменитости заполнили места у ринга, в том числе Джо Ди Маджио, Джин Танни и другие нью-йоркские идолы спорта и развлечений. Также присутствовали многие политические и военные селебрити страны. Помощник министра военно-морского флота Ральф Бард присутствовал в качестве представителя Нокса, у которого были более насущные военные дела. Флотилия адмиралов и других морских военачальников окружала Барда. Похвала чемпиону была на повестке дня. Люси Монро, «Звёздное сопрано», охваченная единственным белым лучом прожектора, прорезавшим затемненную арену, эмоционально исполнила национальный гимн. Затем к микрофону подошёл кандидат в президенты от республиканцев 1940 года Венделл Уилки.
Корпоративный юрист из Индианы, Уилки явно не был фанатом бокса. Он перепутал Бадди Бэра с его братом Максом и произносил Луис «Лу-и», как будто Луис был потомком короля Бурбонов. За пределами спортивных знаний, Уилки знал, как работать с публикой. Стоя на ринге, он начал:
«В прошлом году я сам сразился с чемпионом». Широкая улыбка скользнула по его лицу, когда толпа взревела. «Я проиграл, но мне было очень весело, пока борьба продолжалась». Но теперь убеждённость в том, что американская демократия будет править миром объединила его и его оппонента. Наконец пришло время признать чемпиона. «Джо Лу-и-с, ваш великолепный пример того, как вы безвозмездно рискуете своим чемпионским поясом, выигранным с тяжёлым трудом, потом с слезами, побуждает нас сказать: «Мы благодарим». И, учитывая ваше отношение, я не могу понять, как любой американец может думать о дискриминации с точки зрения расы, вероисповедания, цвета кожи». Некоторое время спустя бывший мэр Нью-Йорка Джимми Уокер прокомментировал, что, сражаясь за Общество помощи военно-морскому флоту, Луис «возложил розу на могилу Авраама Линкольна».
Для справки, вклад Луиса составил 47 100 долларов, что составляет примерно 900 000 долларов в сегодняшних деньгах.
Что касается титульного боя, то он был таким же захватывающим и коротким, как реванш Луиса со Шмелингом в 1938 году. Правая рука Луиса быстро нашла цель. После того, как дважды отправил в нокдаун Бэра в первом раунде, он нанёс сокрушительный левый хук незадолго до звонка. Бэр упал, как подстреленный, его голова отскочила от настила. Несколько секунд он лежал без движения, затем медленно поднялся на одно колено, прежде чем снова рухнуть. Рефери отсчитал его за четыре секунды до конца первого раунда. Луис сдержал слово, что недолго будет драться бесплатно...