Некоторые люди нас раздражают и иногда мы даже не знаем по какой причине. Ревность, зависть, обида или что-то другое - какой бы ни была причина, эта эмоция сбивает нас с пьедестала и напоминает нам, что все мы несовершенны.
Те из нас, кто ведут главным образом рутинную и приземлённую жизнь, смотрят на спортивных героев и кумиров кино в наивной надежде, что в их доспехах нет щелей и они никогда не разочаруют нас. А потом Майк Тайсон отгрызает часть уха Эвандера Холифилда, а Брюс Дженнер (прим. - олимпийский чемпион и мировой рекордсмен в десятиборье) совершает камингаут или происходит что-то подобное этому. И, мы чувствуем себя обманутыми.
События о которых речь пойдёт дальше связаны с Джентльменом Джимом Корбеттом (который не всегда был джентльменом) и Джеком Джонсоном. В 1910 году, когда Джек защищал в Рино свой титул чемпиона мира в тяжёлом весе в бою против бывшего обладателя этого титула Джима Джеффриса, Корбетт безостановочно насмехался над Джонсоном. Корбетт, работавший в углу Джеффа, хорошо виден на записи этого исторического поединка и его лицо искажено от злости. Джеку его поведение совсем не нравилось, хотя он отвечал на это с присущим ему юмором. Однако годы спустя и сам Джонсон встретит человека, который проник ему под кожу и спровоцировал бывшего чемпиона на эксцентричное поведение и этим человеком стал Джо Луис.
Большинство из нас знает историю того, что произошло в тот день в Рино - историю злополучного возвращения некогда непобедимого Джима Джеффриса. Поединок Джеффа с Джонсоном был объявлен «битвой века» за 61 год до того, как Джо Фрейзер и Мухаммед Али подарили нам гораздо более захватывающее и конкурентное противостояние под той же вывеской.
Когда Папа Джек деклассировал Джеффриса на изнурительной жаре Рино, настоящее представление происходило в рингсайде, где массово поддерживавшая Джеффриса аудитория бушевала, бурлила и кипела исходя ненавистью к Джонсону. Честно говоря, Корбетт в какой-то степени оказался между молотом и наковальней, так как разъярённая толпа назначила его своим дирижёром. По мере того как Джонсон непринуждённо и без видимых усилий деклассировал Джеффриса становилось ясно, что сценарий на который все надеялись летит к чертям: Джефф не восстанет как феникс из пепла и не спасёт белую расу. Зрители умоляли Корбетта что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, что угодно, что вернуло бы к жизни старого доброго Джеффриса. Негр побеждал великого Джеффа. Этого не должно было произойти.
В репортаже для New York Daily Herald Джек Лондон написал: «Джонсон снова пришёл победить избранного представителя белой расы и на этот раз величайшего из них. С первого до последнего раунда он не прекращал своих остроумных выпадов, обменов остротами с секундантами соперника и зрителями. И, если уж об этом говорить, Джонсон отпускал и самому Джеффрису не менее пары шуток в каждом раунде».
Однако, поскольку Джеффрис был слишком занят, чтобы отвечать, именно Корбетт выступал его рупором. Но и Джим не мог победить Джонсона. Пока Джек улыбался насмешкам и с сарказмом отвечал, Корбетт потел и ёрзал на своем месте.
Корбетт стремился вывести Джонсона из себя и их пикировка началась уже во втором раунде.
«Он хочет немного подраться», - воскликнул Корбетт. «Готов поспорить, да», - ответил ему Джонсон, ударив Джеффа правым апперкотом.
Джек смеялся в своём углу в конце этого раунда, в то время как Джеффрис выглядел как человек с цепями на плечах, человек, который забыл, как боксировать после долгого пребывания на счастливой пенсии. Ему следовало теснить Джонсона, держать его в напряжении и изводить, но Джек почти небрежно сдерживал некогда непобедимого медведя.
Стремительно терявший силы Джефф всё больше слабел и начиная с пятого раунда удары Джонсона начали сказываться на нём всё сильнее и сильнее. Джек рассёк Джеффу губу и левую щёку, а из правой ноздри экс-чемпиона текла кровь. К концу шестого раунда правый глаз Джеффа стремительно закрывался. Джонсон увеличил темп в том раунде, бросая быстрые комбинации. Корбетт продолжал пытаться вывести его из себя, но Джек ответил на это: «Сейчас слишком многое на кону».
Джек Лондон писал: «Скорость Джонсона была поразительной».
Всё продолжилось - неповоротливый Джеффрис тщетно пытался поймать призрака. За десять лет до Рино Джефф был отличным непобеждённым бойцом, искренне боявшимся слишком сильно ударить своего соперника чтобы его не убить. Но теперь магия экс-чемпиона улетучилась, разрушенная временем и комфортной жизнью на ранчо. Он хотел бы там и оставаться, но обожающая публика вырвала экс-чемпиона из зоны комфорта и поставила перед ним невыполнимую миссию по спасению человечества.
Корбетт не сдавался. В восьмом раунде он кричал: «Джефф, достаточно одного или двух ударов». Это только подлило масла в огонь. Джек поразил Джеффа двойкой, ненадолго остановился, после чего нанёс третий удар. «Что?», - спросил он Корбетта.
Корбетт совершенно не понимал, что его болтовня не менее вредна для Джеффриса, чем удары Джонсона.
«Сделай бой дракой», - посоветовал Корбетт в девятом раунде. «Верно, - парировал Джонсон, - все это советуют».
Попытки Джеффа рвать темп ни к чему не привели, так как он всё более замедлялся от точных ударов Джека в голову и под сердце. Джеффрис совершил последний в какой-то степени результативный рывок в одиннадцатом отрезке, продемонстрировав отблески лучшей былой формы и нанеся несколько мощных ударов. Какое же раздражение он, должно быть испытал в следующем раунде, когда Джонсон перешёл на другую передачу, увеличив темп и став более агрессивным.
В тринадцатом раунде Корбетт, и Джеффрис оказались на грани поражения. Джонсон великолепно чередовал атаку и защиту, доказывая, что является истинным чемпионом, в то время как удары Джеффа не могли найти цель.
Пока Джонсон вёл к завершению четырнадцатый отрезок, Корбетт закричал: «Почему ты ничего не делаешь?». Это позабавило Джека, который ответил: «Слишком умён, слишком умён».
Пятнадцатый и последний раунд стал величайшим унижением для армии фанатов Джеффа. Железный человек заржавел и развалился на куски.
Как писал Джек Лондон: «Тот, кто никогда не был сбит с ног, был сбит с ног несколько раз. Тот, кто никогда не был нокаутирован, был нокаутирован. Неважно технически. Джефф был нокаутирован и выбит через канаты ударом, которым, как считалось, Джонсон никогда не обладал - слева, а не справа».
Джек Джонсон, вывел бокс на новый уровень и провёл тех кто вызывал его неприязнь. Но годы спустя в схожей ситуации оказался сам Джек.
Джек Блэкберн, один из величайших легковесов бокса и менеджер восходящей звезды Джо Луиса, на дух не переносил Джека Джонсона. Это чувство было полностью взаимным. Блэкберн вполне справедливо утверждал, что, когда Джонсон выиграл титул чемпиона мира в тяжёлом весе, он мог открыть дверь к успеху большому количеству дискриминированных чёрных бойцов, если бы вёл себя надлежащим образом. Вместо этого Джек накрепко закрыл эту дверь своим поведением, которое Блэкберн находил отвратительным.
Он говорил юному Джо Луису: «Знаешь, мальчик, для негра проблема покорить тяжёлый вес. Белому человеку такое не понравится. Ты должен быть чем-то, особенным, чтобы достичь успеха. Если ты не собираешься быть ещё одним Джеком Джонсоном, у тебя есть надежда. Белые мужчины не забыли этого глупого негра ведшего себя с белыми женщинами так, будто он владел миром».
Странно, но многие враги оказываются навсегда неразрывны в стремлении продлить конфронтацию. Они будут вам трердить, что это не навязчивая идея, даже если буквально отслеживают малейшее движение друг друга. Пара Блэкберн/Луис одновременно привлекала и раздражала Джонсона и Джека попросту тянуло преследовать их.
Он не отрицал талантов Луиса, видя у Джо хорошие перспективы. Но при этом Джек не мог устоять перед критическими замечаниями. Джонсон настаивал, что стойка Джо не верна, он не двигается на ногах, как это следовало делать великому боксёру, а Джек Блэкберн, как утверждал Папа Джек, являлся неподходящим тренером для Луиса.
Самому Луису когда эти двое встретились, Джонсон понравился, а Джек нашёл для молодого человека слова поддержки. Каким бы ни было его мнение о Блэкберне, Джонсону, похоже, нравился Луис и он восхищался им. Но вот что было странным в Джеке. За похвалой из его уст тут же следовала ехидная критика. Чувствовалось, что Джонсону не хватало всеобщего внимания и он был обижен тем фактом, что публика питала к Джо такую привязанность, какой никогда не демонстрировала к нему.
Подобно многим знаменитостям, которые не могут смириться с тем, что их звезда угасла, Джонсон снова стал центром внимания, ворвавшись в владения Джо. Джек Блэкберн закипал, но все попытки прогнать Джека только поощряли его на новые действия.
Поначалу всё было довольно безобидно. Джонсон регулярно посещал ресторан Renaissance в Гарлеме, где Луис тренировался перед поединком 1935 года против Примо Карнеры. Джо остановил Примо за шесть раундов, посадив в лужу многих считавших, что Карнера окажется слишком сильным для Коричневого бомбардировщика. Джонсон так не считал. «У Луиса есть будущее», - предсказывал он. После поединка Джек сказал Джо, что он величайший боец, которого он видел за последние 25 лет. Задумайтесь об этой цифре. Это была отсылка к 1910 году, когда чемпионом являлся никто иной как сам Джек.
Если бы Джонсон продолжал поддерживать Луиса таким образом, Джек вполне мог бы найти аудиторию, которая бы его приняла. Но он не мог побороть своё желание плести интриги. Он хотел, чтобы Джо Луис был под его крылом и не желал видеть рядом Джека Блэкберна. Постепенно между Джонсоном и Луисом сгустились тучи и засверкали молнии.
Джек посетил менеджера Джо Джона Роксборо и сразу перешёл к делу. Его предложение было простым. Джо Луис станет чемпионом мира, если Джонсон станет его тренером. Джек Блэкберн? Конечно, для него не должно оставаться места. Роксборо разделял мнение Блэкберна о Джонсоне и не выбирая выражений указал Джеку на дверь.
Джек был в ярости, слишком упрям и слишком зол, чтобы остановить свою кампанию и изящно отступить. Он жаждал известности, которой долго оставался лишён, а как можно было добиться этого быстрее, чем путём обращения к прессе? И теперь он нападал как на Блекберна, так и на Луиса, называя последнего бесперспективным. Этим всё не ограничивалось. Джек, которому уже исполнилось 57 лет, хвастался, что он и сам всё ещё достаточно хорош, чтобы победить Луиса.
Постепенно поведение Джонсона стало выводить Джо из себя. Из-за наследия Джонсона Луис был вынужден вести публичную жизнь с почти запредельной сдержанностью, а теперь тень Джонсона нависала над его головой, как чернеющее перед ударами молнии облако.
Когда Джо тренировался перед боем с Максом Бэром в Помптон-Лейкс снова появился Джонсон, но Джо в ярости прогнал его. Вторая попытка Джонсона пробраться на сборы Луиса также не удалась.
Джо нокаутировал Макса Бэра за четыре раунда, а Джонсон продолжал оставаться тенью Коричневого бомбардировщика, посещая каждый его бой. Джек ждал, что непобеждённый Луис споткнётся и покажет своё несовершенство. При всём таланте Джо проницательный Джонсон видел, что юная сенсация еще окончательно не сформировался. Джек оказался прав, и вскоре у него появилась возможность заявить об этом во всеуслышание
Шмелинг сказал, что он «что-то видел» в стиле Луиса и Джонсон утверждал то же самое. Левый джеб Джо Луиса был разрушительным оружием, но боксёр допускал техническую огрешность не возвращая руку в безопасное положение после нанесения удара. Это было просто подарком для соперника, обладающего знаниями и мужеством, для нанесения удара правой. А у Шмелинга был один из лучших ударов правой в боксе того времени.
На стадионе «Янки» в ночь на 19 июня 1936 года Макс Шмелинг провёл лучший бой в своей жизни и победил Джо Луиса шокирующим нокаутом в двенадцатом раунде. Избиение было продолжительным и жестоким, удары правой раз за разом проносились над левой рукой Джо, поражая его челюсть и отдаваясь по всему телу, пока боец, наконец, не рухнул, чтобы выслушать полный отсчёт рефери.
Джонсон, который неплохо заработал, сделав ставку на победу Шмелинга, стремясь выставить свою правоту на показ, проехал по 125-й улице Гарлема, размахивая своим выигрышем. Он наивно надеялся, что люди разделят с ним его радость. Этого не произошло. Напротив, окружив Джека, взбешённые обитатели Гарлема начали избивать его, так что спасать Джонсона пришлось полиции. Тем не менее сообщение не было понято: он продолжал культивировать неприязнь к себе. Теперь звездой являлся Луис и даже в Гарлеме Джек не мог найти поддержку.
Однако равнодушие людей к нему и их любовь к Луису не только не заставили его задуматься и отойти на второй план, но и напротив, ещё больше разозлили Джонсона и спровоцировали его на дальнейшие действия. Когда Луис бросил вызов Джиму Брэддоку за титул чемпиона мира в 1937 году, Джек снова заговорил с газетами. Он предсказал, что Брэддок победит, если у него хватит здравого смысла позволить старому мудрому Джеку оказаться в своем углу. Брэддока это не заинтересовало - Джонсоном снова пренебрегли.
Луис нокаутировал Брэддока и стал чемпионом мира, удерживая титул на протяжении 11 лет и защитив его 25 раз. Когда он отквитал поражение от Шмелинга за один пугающе односторонний раунд, Джонсон проявил редкую вспышку великодушия, поздравив Джо с огромной победой для чёрной расы. Но расположение Джека вновь сменилось шпильками в адрес чемпиона.
В 1946 году, когда близился реванш между Джо Луисом и Билли Конном, Джонсон продолжал играть в свои интеллектуальные игры. Джо защищал свой титул уже в 22-й раз, но Джек продолжал говорить всем, кто его слушал, что чемпион потерпит ещё одно поражение, подобное тому какое потерпел от Шмелинга от любого боксёра, который знает, как с ним драться. Джонсон считал, что, если Джо не сможет остановить Конна в первых шести раундах, он потерпит поражение.
Верил ли Джек в то, что говорил или просто злобствовал, но он утверждал, что Джим Джеффрис, Сэм Лэнгфорд, Джим Корбетт, Боб Фицсиммонс, Джо Чойнски, Том Шарки и даже средневес Томми Райан победили бы Луиса
Джонсон говорил как человек, застывший в былых временах, как делают многие из нас, когда достигают определённого возраста. Бокс уже не был тем видом спорта, которым был во времена Джека и боксёры были не так хороши.
Джим Джеффрис также оплакивал уход великой эпохи, заменённой посредственностями, не желавшими много работать. Боксеры больше не тренировались так, как раньше, они были ленивы и попросту хотели лёгкой жизни. Они забыли великое искусство бокса и были слишком мягкими.
«Кого мы имеем сегодня?», - задумчиво размышлял Джефф. «Они не бойцы по сравнению с теми, что были в мое время. В боксе все изменилось, но не в лучшую сторону, за исключением больших гонораров».
Что же касается Джека Джонсона, то 10 июня 1946 года любовь к быстрой езде стоила ему жизни, когда он врезался на своём Lincoln Zephyr в телеграфный столб во Франклинтоне, что в Северной Каролине. Джо Луису больше не нужно было терпеть насмешки Джека. Если бы Джонсон остался жив, всего девять дней спустя он стал бы специальным гостем своего старого приятеля, редактора журнала Ring Ната Флейшера на стадионе «Янки», на поединке Джо Луиса с Билли Конном.