Мухаммед Али умер почти шесть лет назад.
Это всё ещё кажется мне невозможным. Я помню, что когда он умер, я подумал, что 2016 год стал чем-то вроде серийного убийцы. Боуи, Принс, Али... Я особо упоминаю этих троих, потому что они мои герои - те кого вы, возможно, не знаете по-настоящему, но кто каким-то образом сделал вашу жизнь намного лучше.
У меня заканчиваются герои.
Однажды я провёл большую часть дня с Мухаммедом Али, но прежде чем расскажу эту историю, я хотел бы предаться ностальгии. Мне следует вспомнить и следует рассказать.
В жизни мало что может быть более печально-ироничным, чем зрелище увечного спортсмена. Предательство тела, которое когда-то было гибким и ловким, поистине жестоко, а в случае с Али ещё более жестоко, чем для большинства других. Ещё в 1960-ые, на пике своих физических кондиций Али был воплощением спортивной грации. Боксёр-тяжеловес с молниеносными руками, ещё более быстрым языком и ногами танцора балета. Его одарённость была ошеломляющей. Задолго до того, как он умер, всё это ушло - было унесено одной из самых неприятных болезней, известных человечеству. Заболевание лишило его физической подвижности, коммуникативных способностей и, наконец, жизни.
Это, конечно, был не тот Али, глядя на которого я вырос. Когда я был ребёнком в 1970-х, все, с кем я ходил в школу, были в восторге от Мухаммеда Али. То же самое не всегда чувствовали наши родители. Я отчётливо помню, как пришёл домой вечером одного из выходных дней 1978 года и увидел, как мой бывший отчим-алкоголик сидел в двух футах от телевизора и с огромным удовольствием смотрел, как Али неожиданно проиграл Леону Спинксу (поражение, за которое он реваншировался 7 месяцев спустя).
«Этот парень побеждает того уклониста от призыва», - хихикал он.
Он также употреблял некоторые расовые эпитеты, которые я не буду приводить здесь. Он был в восторге, а я был в отчаянии.
Мой фанатичный, пьяный отчим едва ли был единственным, кто испытывао подобные чувства. Многие люди (в основном белые) ненавидели его за то, что он сменил имя с Кассиуса Клея и присоединился к чёрным мусульманам во главе с Малкольмом Иксом и Элайджей Мухаммедом из Нью-Йорка. Хуже того, они презирали его за «уклонение» от призыва во время войны во Вьетнаме, что даже не являлось правдой. Он не сбежал в Канаду и не ушёл в подполье. Нет, он остался и попытался воспользоваться своими правами на отказ от военной службы. Это безумно бесило белых людей. Они называли его предателем, трусом и ещё хуже. Правительство Соединённых Штатов незаконно лишило его титула в тяжёлом весе и сделало для него практически невозможным зарабатывать на жизнь боксом. Не прогнувшись, он заявлял: «Вьетконговцы не сделали мне ничего плохого». Однако эта цитата лишь царапина на поверхности его протеста.
Этот человек был достаточно хорош, чтобы выиграть золотую медаль на Олимпийских играх 1960 года в Риме для своей страны, но затем, вернувшись домой, обнаружил, что не может пить из тех же фонтанов или есть в тех же ресторанах, что и белые люди. Он взял золотую медаль и бросил её в реку Огайо. И нация, не предоставившая ему равных прав, имела наглость потребовать, чтобы он воевал за страну, которая не вступилась за него. Поэтому, подвергая себя огромному личному, финансовому и профессиональному риску, он сказал «нет». Он сделал это, хотя, вероятно, согласись он отправиться на службу, то никогда не оказался бы в бою. Вероятно, правительство США предложило бы ему такую же возможность, какую получил Джо Луис. Да, его призвали бы в армию и он носил бы военную форму, но, как и Луис, он стал бы моральным духом, а не солдатом. Он мог бы (как и Луис) просто объезжать военные базы в качестве прославленного посла доброй воли, приветствуя войска и устраивая выставочные поединки. Тем не менее, он сказал «нет», дав понять, что его нельзя купить.
Прошло четыре года, прежде чем Али вернули его право на бокс, а вместе с этими годами прошли годы пика формы. Али, который вернулся из изгнания, не был ни таким быстрым, ни таким острым, как его молодая версия, которая доминировала в тяжёлом дивизионе. О, он всё ещё оставался хорош, но побеждал волей не меньше, чем умением. Это означало, что он пропускал больше ударов, чем в расцвете сил. Его брутальная трилогия с Джо Фрейзером и избиение, которое он получил от Ларри Холмса в предпоследнем бою, нанесли ужасный урон его здоровью. Через пару лет после выхода на пенсию ему поставили диагноз «болезнь Паркинсона» - болезнь, которая в конце концов отнимет у него всё.
Однако со временем эти испытания Правительством, обществом, здоровьем и рингом выполнили интересную функцию - очеловечили его. Большинство людей либо поняли, что он был прав относительно Вьетнама, либо просто забыли об этом. И когда его тело сломалось, его дух и истинная природа подняли его. Его отзывчивое сердце и добрые дела (особенно по отношению к детям) смягчили все, кроме самых чёрствых сердец. Он стал фигурой, которой сочувствуют и даже почитают. Сегодня он любим почти всенародно.
У многих людей есть любимый олимпийский момент. Для кого-то это «Чудо на льду» хоккейной команды США в 1980 году, для других «Команда мечты» во главе с Майклом Джорданом и Мэйджиком Джонсоном в 1992 году, для третьих Майкл Фелпс и его потусторонние подвиги в бассейне. Всё это прекрасные варианты, но моё любимое олимпийское воспоминание не имеет ничего общего с завоеванием медали каким-либо спортсменом. Для меня это было наблюдать за золотой медалисткой США по плаванию Джанет Эванс, которая поднялась по лестнице на церемонии открытия Олимпийских игр 1996 года в Атланте и передала факел дрожащему, измученному болезнью Мухаммеду Али, который повернулся и зажёг олимпийский огонь. Я не стесняюсь признать, что в ту ночь выплакал все глаза. Человек, справедливо отвергший свою страну и выбросивший в воду собственную золотую медаль, прошёл долгий путь и все мы тоже.
Не поймите меня неправильно - Али не святой. Из-за неисправимой неспособности хранить верность Али менял жён почти столь же быстро, как и противников. И он был способен на ужасно жестокие высказывания при продвижении предстоящего боя. Его обращение с покойным Джо Фрейзером было особенно одиозным. Он называл Фрейзера «гориллой» и «дядей Томом», а однажды безжалостно избил Эрни Террелла на ринге за то, что тот отказался называть его мусульманским именем. Али провёл Террелла через 15 раундов, неоднократно крича: «Как меня зовут, ублюдок!» под жестокие комбинации ударов.
Тем не менее, эти грехи простительны по многим причинам. Готовность отстаивать то, во что веришь, невзирая на последствия, и бесчисленные визиты к больным детям в больницах - это только два. Тем не менее, я думаю, что самый большой урок, который он преподал нам, заключается в том, что даже если вы больны, искалечены и потеряли дар речи, вам не нужно прятаться. Вы можете жить открыто, несмотря на свою инвалидность. Свои более поздние годы он прожил как воплощение мужества. Никто не стал бы винить его, если бы он спрятался. У него были все деньги, какие только могут понадобиться, любящая и верная жена, друзья и опекуны, которые заботились о нём. Тем не менее, он оставался очень публичным вплоть до последнего года своей жизни. В некотором смысле, в этот период он стал гораздо более героичен, чем когда был бойцом.
Теперь о моём дне.
Многие годы после завершения карьеры боксёра Али жил в Берриен-Спрингс, штат Мичиган, всего в получасе езды от моего дома в Саут-Бенде. Он по настоящему стал частью местного общества и его регулярно можно было увидеть в городе.
В 1996 году я работал в Barnes and Noble, когда узнал, что Али придет в наш магазин, чтобы раздать автографы. Я должен был закрыть мероприятие вечером, а подписание автографов было назначено на утро. Итак, я вызвался поработать утром, а потом вернуться и отработать свою заключительную смену вечером. В ночь на пятницу перед мероприятием я не спал ни секунды. Я не мог лежать спокойно или даже удержать мысли в голове. На следующее утро я был первым, прибывшим на место. У нас была встреча перед открытием магазина, чтобы обсудить ход мероприятия. Мне сказали, что я находясь в пяти футах от чемпиона буду отвечать за то, чтобы очередь двигалась организованно. Мои нервы были на пределе.
Из-за болезни Паркинсона Али предварительно подписал так называемые «книжные таблички», которые, по сути, представляли собой наклейки, которые клиенты могли вклеивать в свои книги после встречи с ним. Перед подписанием моей обязанностью было отложить все книжные таблички, вклеенные внутрь книг, для моих коллег-продавцов книг. Я усердно и нервно хлопал пластинами по внутренней обложке книги за книгой, когда мой коллега Брэд повернулся ко мне и сказал: «Дэйв, оглянись». Я повернул голову и увидел, как Али смотрит на меня с озорной ухмылкой. «Привет», - пробормотал я, дрожащим голосом
Далее последовало упражнение в терпении. Всё мероприятие должно было продолжаться два часа, но продлилось четыре. Али не хотел никого оставить обделённым. Он показывал фокусы для детей, подписывал памятные вещи (хотя это было для него очень сложно) и позировал для одного фото за другим. Большинство клиентов были любезны к нему, хотя некоторые не были таковы. Мы всем ясно дали понять, что Али не будет подписывать какие-либо предметы на мероприятии из-за его состояния, но он не препятствовал придуркам просить его сделать это. Тем не менее, как бы это меня ни злило, его это, похоже, совсем не беспокоило. Как я уже сказал, нам был явлен библейский уровень терпения.
После завершения мероприятия Али нашёл время, пообщаться с работниками и сфотографироваться с нами. Когда подошла моя очередь, я боялся, что моё сердце выскочит из груди. Я сел рядом с ним и сжал протянутую им руку. Он бросил взгляд на мою бритую голову и сказал: «Ты похож на Эрни Шейверса», который был его соперником в конце 70-х с такой же прической. Это были единственные слова, которые я слышал от него за весь день и он сказал их мне. Я не могу передать вам, что это заставило меня чувствовать.
Как и у многих людей, у меня есть любимая история про Мухаммеда Али. Перед тем, как Али должен был сразиться с находившимся на пике славы Джорджем Форманом в 1974 году, он посетил детское отделение больницы. Там он познакомился с мальчиком, больным неизлечимой формой рака. Он сказал ребенку: «Я побью Джорджа Формана, а ты победишь рак!». Нокаутировав Формана в 8-м раунде в Заире, Али вернулся к постели мальчика, состояние здоровья которого значительно ухудшилось. Всегда уверенный в себе Али ворвался в комнату мальчика и сказал: «Видишь, я же говорил тебе! Я победил Джорджа Формана, и ты победишь рак!». Мальчик ответил: «Нет, чемпион, я готовлюсь встретиться с Богом и когда я это сделаю, я скажу ему, что знаю тебя».
Я встретил Мухаммеда Али в одиннадцать и провёл с ним большую часть дня. В какой-то степени я знаю, что чувствовал тот маленький мальчик...
«Невозможно - это просто громкое слово, брошенное маленькими людьми, которым легче жить в мире, который им дан, чем исследовать силу, которая у них есть, чтобы изменить его. Невозможно - не факт. Это мнение. Невозможно - это не декларация. Это вызов. Невозможное потенциально. Невозможное временно. Невозможное - ничто».
~ Мухаммед Али
Это величайшее высказывание, которое кто-либо когда-либо говорил в истории, ну, или которое я когда-либо слышал.
Автор - Дэвид Филлипс