«Я проповедую не доктрину неблагородной лёгкости, а доктрину напряжённой жизни, жизни тяжёлого труда, работы и борьбы; проповедую ту высшую форму успеха, которая приходит не к человеку, который желает просто лёгкого покоя, но к человеку, который не уклоняется от опасностей, невзгод или тяжёлого труда и который благодаря им одерживает великолепный и окончательный триумф», - заявлял, являвшийся в то время губернатором Нью-Йорка Теодор Рузвельт в 1899 году в своей речи "Напряжённая жизнь". «Мы восхищаемся человеком, который олицетворяет победное усилие, человеком, который никогда не причиняет вреда своему ближнему, который готов помочь другу и, в то же время, обладает теми мужскими качествами, которые необходимы для победы в суровой борьбе реальной жизни. Огорчительно потерпеть неудачу, но ещё хуже не попытаться добиться успеха. В этой жизни мы ничего не получаем без усилий. Отсутствие усилий в настоящем означает лишь то, что усилия уже были приложены в прошлом».
Так и фигурально, и буквально говорил будущий 26-й президент Соединенных Штатов Америки. "Напряжённая жизнь" являлась его аргументом в пользу самостоятельности, национализма и мужественности, среди прочего. Но Рузвельт также считал, что тяжелый труд и испытания укрепляют тело, а также ум, душу и нацию. На его собственную жизнь повлияли и усовершенствовали его множество напряжённых занятий. Иногда его называли «локомотивом в человеческих штанах». Он внёс коррективы в свои умеренные прогулки, дополняя их различными препятствиями, до тех пор пока они не превратились в серьёзные испытания. Помимо этого он активно тренировался в различных боевых искусствах, примерно за столетие до того, как это стало обычным занятием.
Ещё в детстве Рузвельт обратился к боксу, в первую очередь как к средству самообороны. Он был астматиком - слабым ребёнком и лёгкой добычей для различных хулиганов.
«Будучи болезненным мальчиком, не обладавшим природной физической одарённостью и много времени проводящим дома, я в первое время был совершенно неспособен выстоять, когда сталкивался с другими ребятами с более грубым воспитанием и складом характера», - писал он в «Автобиографии Теодора Рузвельта». «Я был нервным и робким».
После очередного и особенно деморализующего избиения во время поездки к озеру Мусхед, четырнадцатилетний Рузвельт попросил у отца об уроках бокса и получил его сердечное одобрение.
Он рос медленно.
«Я был мучительно медленным и неуклюжим учеником и определённо проработал два или три года, прежде чем добился сколько-нибудь заметных улучшений», - пишет он в своей автобиографии. Но его уроки не обходились без моментов триумфа. «Моим первым наставником по боксу являлся Джон Лонг, бывший боксёр. Я до сих пор помню его комнату с множеством изображений в цвете боёв между Томом Хайером и Якни Салливаном, Хинаном и Сэйерсом, а также изображениями других великих противостояний в квадрате ринге. Однажды, чтобы вызвать интерес у своих нанимателей, он провёл серию «чемпионских» матчей, призом в которых являлись, по крайней мере, в моём классе, оловянные кружки стоимостью, как я полагаю, примерно пятьдесят центов. Ни он, ни я не предполагали что я могу чего-то добиться, но я участвовал в соревнованиях в лёгком весе, в которых случилось так, что меня подряд выставили против пары столь субтильных подростков, что они выглядели даже хуже чем я. В равной степени к их удивлению, моему собственному и удивлению Лонга я победил, а оловянная кружка стала одной из самых ценных моих вещей».
Рузвельт продолжил практиковаться как в боксе, так и в борьбе, пока находился в Гарварде, с несколько менее впечатляющими, но, возможно, не менее захватывающими результатами.
В статье 1957 года для The Harvard Crimson посвящённой пребыванию Рузвельта в этом легендарном учебном заведении, Филип М. Боффи рассказал такую историю об участии политика в соревнованиях:
«Рузвельт не участвовал ни в каких университетских командах, но он получил известность благодаря своим подвигам в качестве боксёра. Он участвовал в нескольких боксёрских турнирах и, несмотря на весьма скромные успехи, его очевидные мужество и решимость принесли ему некоторое количество поклонников».
Тедди Рузвельт в молодости.
Судя по всему, вне соревнований он проявил себя лучше.
«Иногда Рузвельт вступал в конфликты импровизированно», - пишет Боффи. «Фредерик Алми, его секретарь, вспоминал, что во время шествия с факелами во время президентской кампании прохожий на тротуаре сказал что-то унизительное. Импульсивный Тедди, как записал Алми, «протянул руку и уложил того на землю».
Далее Боффи делится парой историй о турнире в лёгком весе, который проводился в спортзале Гарварда в марте 1879 года:
«Он выиграл свой первый бой, а также покорил публику одним из тех рыцарских поступков, которые всегда по душе спортивным фанатам. Когда рефери сказал «Время», Рузвельт тут же опустил руки, но его соперник нанёс ему сильный удар в лицо. Зрители закричали «Фол, фол!» и засвистели, но Рузвельт в ответ прокричал им: «Тише! Он не слышал».
В своём втором матче он встретился с Чарли Хэнксом. Оба они весили около 135 фунтов, но Хэнкс был на два-три дюйма выше и имел гораздо больший рич. При этом Рузвельт был близорук, из-за чего ему было трудно видеть и парировать удары Хэнкса.
«Когда было объявлено об окончании последнего раунда, - вспоминал один из зрителей, его лицо было залито кровью, он сильно запыхался, но его дух не угас, и, если бы предстоял ещё один раунд, он бы вошёл в него с не ослабевающей решимостью.
После этого поединка возникла легенда о том, что Рузвельт боксировал с привязанными к голове очками, но примерно тридцать лет спустя сам Теодор сказал так:
«Люди, которые верят в подобное, должны считать меня совершенно сумасшедшим, потому что один из ударов Хэнкса разбил бы мне очки и, вероятно, оставил слепым на всю жизнь».
На протяжении большей части своей политической карьеры в качестве губернатора Нью-Йорка (1899-1900), 25-го вице-президента Соединенных Штатов (1901) и 26-го президента США (1901-1909) Рузвельт отдавал предпочтение грэпплингу. В качестве губернатора он нанял тогдашнего чемпиона Америки по борьбе в среднем весе, чтобы тот тренировал его три или четыре раза в неделю.
«Рузвельт, которому в то время было чуть больше 40 лет, так ждал своих тренировок, что в конце концов купил борцовский коврик для тренировочного зала», - пишет Джон Финкель в своём труде о Рузвельте. «При этом у контролировавшего расходы Рузвельта чиновника возникли вопросы по счёту за этот мат, и он заявлял, что борьба не является «надлежащим развлечением для губернатора».
Он предложил Рузвельту начать играть в бильярд, но Рузвельт предложением не заинтересовался и продолжил свои спарринги. После одного особенно жестокого боя, в котором Рузвельту удалось избить своего противника, но он и сам немало пострадал, губернатор решил, что будет лучше, если он перестанет боксировать до конца своего срока.
Photo by Wikimedia Commons
Однако, оказавшись в Белом доме, Рузвельт вернулся к занятиям спортом, чем хотел, доказать, что борьба, бокс и дзюдо - это стоящее развлечение для президента.
«Рузвельт не стеснялся своего хобби», - писала Дженни Драпкин в книге «Теодор Рузвельт: Моджо в додзё для ментальной нити». Он выложил подвал Белого дома тренировочными матами и тренировался с любым, кто готов был составить ему компанию, приобщив к своему увлечению даже своих жену и невестку. Однажды он даже скрасил скучный государственный обед, к радости своих гостей сбив швейцарского министра с ног в ходе демонстрации одного из приёмов дзюдо».
«Он добровольно подвергал себя огромному количеству ожесточённых спаррингов с бойцами чемпионского уровня», - пишет Финкель. «Боксёры, борцы, мастера боевых искусств - для Рузвельта это не имело значения. Если они хотели ударить его по лицу или прижать к земле, он готов был попытаться справиться с ними. Он искренне считал, что это единственный способ сохранить свое «природой данное тело».
В дальнейших усилиях в данном направлении (и для контроля своего веса, который увеличивался в начале двадцатого века), Рузвельт брал уроки дзюдо у японского мастера Йошиаки (Ёсицугу) Ямасита. Он почувствовал вкус к спорту, когда инструктор по борьбе научил его нескольким приёмам, которые он усвоил во время работы в Японии, и очень хотел узнать больше. Впоследствии Рузвельт отрабатывал соответствующие движения на каждом «добровольном» помощнике (жертве), которого он мог найти.
«Партнерами президента по тренировкам стали его сыновья, личный секретарь, военно-морской атташе Японии, министр Уильям Ховард Тафт и министр внутренних дел Гиффорд Пинчот. Когда эти люди были недоступны, Рузвельт пытался искать в помощники крепких молодых посетителей», - писал Джозеф Р. Свинт в статье «Профессор Ямасита едет в Вашингтон», опубликованной в 2000 году в Journal of Combative Sport.
В статье 1923 года в The Outlook один из посетителей, Роберт Джонстон Муни, рассказал о спарринге, который он и его брат боксёр- любитель провели с президентом:
«Он вскочил на ноги и взволнованно спросил: «Кстати, Вы, парни, разбираетесь в джиу-джитсу?». Мы ответили отрицательно и он продолжил, колотя по воздуху руками: «Вы должны пообещать мне научиться этому без промедления. Вы настолько хороши в других единоборствах, что должны добавить джиу-джитсу к прочим своим занятиям. Каждый американский спортсмен должен досконально разбираться в японской системе. Знаете, - и он озарился улыбкой, - я прививаю это американцам. Один молодой японец, который сейчас в Гарварде (А. Китагаки) шесть месяцев занимался со мной джиу-джитсу день за днем. Он раз за разом побеждал меня и учиться у него было непросто. Однако однажды я справился с ним! Я швырнул его через голову и свалил с ног. Я заполучил его».
Избыток энтузиазма являлся обычной проблемой для Рузвельта.
«По словам американского журналиста Джозефа Кларка, Ямасита жаловался, что, хотя Рузвельт являлся его лучшим учеником, он был также «слишком активным и очень стремительным» и это стоило бедному профессору многих синяков, беспокойства и бесконечных проблем в стремлении не опозорить президента Соединенных Штатов», - рассказывает Свинт.
Усилия Ямаситы спасти президента от самого себя окупились. Рузвельт находясь у власти стал первым обладателем коричневого пояса Америки и оставался самым титулованным политиком в боевых искусствах, пока президент России Владимир Путин не получил свой черный пояс восьмого дана по карате. Он продолжал с удовольствием спарринговать в своём собственном уникальном сочетании боевых искусств вплоть до тех пор пока его фирменный энтузиазм не принес ему сокрушительную травму в середине периода его президентства.
«И снова Теодор Рузвельт оказался в квадрате ринга с соперником почти вдвое моложе. Продержавшись несколько раундов, президент пропустил левый хук оппонента, который «нанёс удар президенту в глаз, разбив кровеносные сосуды», - написал Финкель. «Глаз Рузвельта так и не зажил должным образом, а это означало, что удар положил конец карьере самого знаменитого боксёра-президента».