К началу 1975 года «Величайший» уже разделил ринг с большей частью бойцов, с которыми он оказался неразрывно связан в истории бокса. Вскоре после победы над Джорджем Форманом Али решил рассказать, кто, по его мнению, стал наиболее сложным испытанием в ходе выдающейся карьеры чемпиона. Предлагаемое вашему вниманию интервью Мухаммеда Али было впервые опубликовано февральском выпуске журнала THE RING за 1975 год.
Может ли Фрэнк Синатра назвать десять своих любимых песен? Может ли ребенок перечислить свои десять любимых конфет? Сможет ли Джим Браун назвать свои десять любимых футбольных игр? И смогут ли они сделать всё это в порядке предпочтения.
Я сомневаюсь в этом. По крайней мере, без многократного изменения такого списка.
Я предполагаю, что меня просили назвать «мои самые сложные бои», по меньшей мере, сто раз. И я, вероятно, придумал столько же разных ответов. Это трудно, потому что я считаю все свои бои сложными, а всех своих противников достойными.
До настоящего момента я не думаю, что мне когда-либо приходилось садиться и думать об этом. И если вы зададите мне этот же вопрос на следующей неделе, мой список может снова измениться. У меня было слишком много вех в моей карьере, чтобы разобрать поединки по их важности.
Вероятно, в моей карьере не было более сложной задачи, чем та, которую Джордж Форман поставил передо мной в Киншасе, Заир. Странно, но хотя возвращение моей короны чемпиона в том бою останется одним из моих самых больших острых ощущений, это не стало одним из моих наиболее сложных поединков.
Самым тяжёлым для меня являлся поединок с Сонни Листоном, в котором я выиграл титул в 1964 году.
Я был молод и восхищался талантом Листона. Он умел в ринге практически всё, разве что не танцевал. Но помимо меня в тяжёлом весе не было других боксёров, имеющих танцевать. У Листона был потрясающий джеб, он умел бить любой рукой, был умным в ринге и не менее сильным, нежели любой тяжеловес, какого я когда-либо видел. Он также внушал страх. В и вне ринга. Из-за того, что я был большим андердогом и вёл себя как сумасшедший на взвешивании, все считали, что я напуган до полусмерти.
Сонни вышел на ринг, пытаясь сломить меня. Я двигался и лип к немк, считая, что получу контроль во втором раунде. Но «Медведь» всегда оставался опасным. Преследующий, агрессивный, думающий.
Примерно с четвёртого раунда боя у меня стало жечь глаза. В какой-то момент, когда я вернулся в свой угол, я вообще перестал видеть. Я подумал, что у Листона что-то на перчатках и попросил Анжело Данди срезать перчатки с моих рук. Он этого не сделал, но промыл мне глаза, проверил угол Листона, поговорил с рефери и попытался выгадать максимум времени.
Прозвенел звонок, но мои глаза по-прежнему горели и слезились, Анджело похлопал меня по спине и сказал: «Продолжай двигаться». Полуслепой, видя только размытую фигуру, приближающуюся ко мне, я сел на велосипед. К счастью, у меня имелось в достатке инстинкта, скорости и, да, страха, чтобы не оказаться пойманным преследующим меня Листоном, пока мои глаза не начали проясняться. Я думаю, что он слишком много гонялся за мной и промахивался сильными ударами. Он устал, и я понял, что восстановил контроль.
Как раненый зверь с опухшими и посечёнными глазами, Сонни в шестом раунде достал меня мощным ударом правой, но не смог дожать и я закончил раунд, чувствуя себя новым чемпионом. Но всё же я был очень рад видеть, что Сонни остался на своем стуле, когда прозвенел звонок на седьмой раунд. Я до сих пор уважаю Листона и считаю его одним из реально величайших тяжеловесов за всё время.
Затем, я бы назвал поединок против Дага Джонса в 1963 году.
Джонс непосредственно перед нашим боем нокаутировал Зору Фолли. Он был умным и голодным бойцом. Я оказал большое давление на себя своими предсказаниями и попыткой воплотить их в жизнь. Мэдисон Сквэр Гарден был забит, а Джонс был из Нью-Йорка.
Всю ночь решительный Джонс продолжал сдерживать меня ударами правой руки. Он без устали двигался и бил правой. Он просто сбивал меня с шага и я был очень рад, что мне присудили победу близким решением.
И вот я перехожу к большим неприятностям. Потому, что я не знаю, кто мог быть жёстче, чем Джо Фрейзер, когда мы впервые встретились с ним. В тот вечер, 8 марта 1971 года, он проявил себя кем-то по-настоящему выдающимся и я никогда не забуду день того боя.
Джо просто продолжал и продолжал идти вперёд. Я считал, что выиграл этот бой, но я не делаю судейство. Все помнят что произошло, поэтому мне не нужно вдаваться в подробности. Той ночью он был великим тяжеловесом. Его стиль каждый раз делал для меня поединки с ним сложными.
Кен Нортон был жёстким оба раза, когда мы сражались. Я полкчил перелом челюсти в первом бою с ним, и оказался не в состоянии выиграть. Во второй раз, в Лос-Анджелесе я был готов и выиграл первые раунды, но в последующих раундах он был лучше и мне пришлось довольствоваться раздельным решением.
Сила и резкий ритм Нортона выбивали меня из себя, и, как и Фрейзера, мне всегда будет сложно его победить.
Я знаю, что имя Карла Милденбергера не вселяло страх в сердца многих людей, но он был сложен для меня. Я сражался с ним в Германии в 1966 году. Он являлся левшой и у меня возникло много проблем с тем, чтобы приспособиться к его стилю. Он очень хорошо боксировал и достал меня несколькими серьёзными ударами. Я не мог заполучить его до 12-го раунда боя, который как все считали окажется лёгким.
Во втором поединке, с тех пор как я находился вне ринга более трёх лет, Оскар «Ринго» Бонавена дал мне по-настоящему тяжелые 15 раундов боя. Короткий, неудобный и сильный Бонавена не гнушался ничем, чтобы подедить, он даже бил меня по коленным чашечкам. Я наконец поймал его левым крюком в 15-м раунде и был счастлив, что после изнурительного боя всё закончилось так.
В 1972 году я боксировал против чемпиона мира в полутяжёлом весе Боба Фостера на озере Тахо. Я всегда уважал его как, возможно, величайшего из всех полутяжеловесов, но всерьёз не считал, что он сумеет справиться со мной.
В течение почти четырех раундов я наваливался на него, пытаясь использовать своё 41-фунтовое преимущество в весе, чтобы утомить его. Когда я понял, что утомил его, он начал джебить. Я не мог в это поверить, но он меня переджебил. Он показал себя настоящим мастером работы джебом. Его джеб был острым и твердым, он ловил меня хорошими комбинациями и потряс пару раз.
Впервые в моей карьере меня посекли чётким джебом. Фостер своими ударами образовал мне опухоль под глазом и рассечение во рту. Но разница в весе в итоге взяла своё и он упал в седьмом и в восьмом раундах. Я был искренне рад, что ему к нашему бою исполнилось 34 года и он не имел лишних 15 или 20 фунтов веса.
Это может звучать смешно, но Джимми Эллис, который прежде являлся моим главным спарринг-партнёром, устроил мне тяжелую ночь когда мы сражались в Хьюстонском Астродоме. Джимми, который, вероятно, знал меня и мои движения лучше, чем я сам, был очень умным. Кроме того он имел гордость и побывал чемпионом мира.
На протяжении семи или восьми раундов Джимми доставлял мне неприятности. Он сближался и разрывал дистанцию и держал меня под прессингом, грамотно ведя бой. Я начал подбираться к нему примерно к девятому раунду и рефери остановил бой в 12-м.
И снова Джо Фрейзер снова, как вы можете догадаться, это был ещё один сложный бой, но на этот раз я получил победу решением.
Photo from THE RING archives
Джо во втором нашем бою не казался слабым, напротив, казалось, он становился сильнее по мере продолжения боя. Я надеялся остановить его в начале боя, но с колоколом произошла небольшая путаница, и рефери вмешался преждевременно.
Бой сложился удачно и Джо остаётся в моём списке на радаре по многим причинам. Мы выиграли по одному поединку и, возможно, когда-нибудь у нас может состояться третий поединок, чтобы выяснить всё окончательно. Джо этого тоже захочет.
Это десять, о которых меня просили рассказать, но, похоже, в эту десятку должны входить и другие.
Джерри Кварри, в нашем первом бою в Атланте оказался сильным в третьем отрезке, когда я остановил его рассечением. Но это был мой первый бой после отставки и Кварри, вероятно, являлся слишком сложным вариантом. Мне повезло, что бой остановился из-за серьезного рассечения у него.
Чемпион Европы Джо Багнер, устроил мне трудный бой в 12 раундов в Лас-Вегасе. Это ещё один бой, который как считали люди должен был оказаться лёгким, но Багнер показал себя в ринге решительным, умным и быстрым.
Мак Фостер дал мне изнурительные 15 раундов в Токио и это был один из моих самых сложных боёв с физической точки зрения.
Элвин Льюис, которого я остановил в 11 раунде в Дублине, доставил мне гораздо больше хлопот, чем я рассчитывал. У меня был сильный приступ простуды, но это не оправдание. Льюис являлся хорошим тяжеловесом, которому нужно было больше рабатоть на дистанции.
Говоря о прочных бойцах, я не мог бы назвать кого-либо кто был бы физически сложнее для меня, чем «Каменная челюсть» Джордж Чувало. Он дал мне два тяжелых боя на дистанции в общей сложности 27 раундов и выдержал всё, что я дал ему, продолжая идти и идти вперёд.
Генри Купер, один из величайших бойцов в Англии, отправил меня на канвас в Лондоне и, без сомнения, являлся одним из лучших, кого я встречал в ринге. Его большой проблемой была кожа столь же тонкая как папиросная бумага.
Эрни Террелл, дал мне жёсткий бой в Астродоме за бесспорный титул чемпиона мира в бою, который я выиграл на 15-раундовой дистанции.
Как я уже сказал, все они были жесткими. У меня никогда не было легких соперников.
В будущем будут и более сложные для меня бои в ринге. Но самый тяжелый из всех моих боёв впереди, когда я уйду из бокса. Это будет моя постоянная борьба, чтобы помочь людям.