Бой с весами
Итак, когда 14 февраля 2014 года я узнал, что Наташа беременна, я готовился к бою с Седриком Эгнью. Это была моя вторая защита титула WBO. Вернулся из Биг Бера, а тут дома своя проблема. Наташа ходит грустная, раздраженная, говорит, что Жорик как-то неприятно пахнет, и она вообще его не хочет. Думала даже отдать его обратно. Я ей сказал: «Я никакого запаха не чувствую. Почему ты чувствуешь, не знаю. В общем, решай сама. Это твоя собака. Тебе ее подарили. Я все время в разъездах, так что тебе с ней жить и тебе решать». Потом выяснилось, что у нее просто токсикоз был, как это часто случается с беременными, в этом состоянии все раздражает, вообще куча проблем возникает, но мы-то откуда это знать могли? У нас опыта не было. Она была беременна в первый раз.
Потом у нее это прошло. Жорик стал ее любимцем и моим тоже, но хоть я и люблю Жорика и подружку его, которую мы ему купили (ее зовут Матильда, но мы называем ее Мотей), но Пики они никогда не заменят. И все-таки это радость. Жорик смешной, подвижный очень, вечно куда-то убегает, бродяга еще тот, терялся три раза. Мы объявления расклеивали на столбах по улицам, добрые люди находили его и нам возвращали. Вообще Жорик, конечно, свой парень. Позже уже вместе со мной к бою с Хопкинсом готовился. Короче, не хочу быть к нему несправедливым. Он украшает нашу жизнь, но он не Пики.
Во время подготовки к бою с Седриком Эгнью, как всегда у меня, не обошлось без приключений.
Когда я еще был в Биг Бере, туда приехала команда Василия Ломаченко[1]. Я им тогда город показал как давний тамошний житель. С Эгисом его познакомил. Сам, как обычно, проводил там подготовку по ОФП. У меня уже все там друзья-знакомые. Хозяин фитнес-центра мой приятель. И вот я приезжаю туда, тренируюсь везде: на улице, в зале, на велосипеде вокруг озера езжу. Все идет, как обычно, по старой схеме.
Там в зале тренировался один парень по имени Тони, в прошлом боец по MMA и UFC, невысокий, но при этом мускулистый, с объемными мышцами. И вот как-то Эгис подходит ко мне и говорит, что договорился с Тони, чтобы он со мной занимался ОФП. Сказал, что уже заплатил ему 500 долларов за работу со мной. Я, конечно, согласился. Так вот, этот Тони дал мне такую программу, что я ее едва тянул. Стал нагружать меня такими большими весами, что меня это реально подламывало. Я подход сделаю - и готов. Он давал мне сложные упражнения с большими отягощениями. В результате болело все, что он нагружал: руки, ноги, плечи.
Перед тем как подняться в Биг Бер, по предложению Эгиса я прошел серьезное обследование по самым разным физическим показателям. Это само по себе было нелегко. Я там бегал в кислородной маске, еще много чего делал. Помню, что весил я тогда - 90,6 кг, а жировой показатель у меня был около 38. Через месяц, когда я спустился из Бег Бера, я снова прошел такое же обследование. Весил ровно столько же - 90,6 кг, при этом у меня у самого было впечатление, что я похудел, и в некотором смысле так оно и было, потому что жировой показатель стал меньше чуть ли не в два раза - 20. Однако при этом я здорово набрал мышечную массу, потому что работал с большими весами. Кроме того, я ведь в Биг Бере особенно за весом не следил. Каждую тренировку, как обычно, пил протеиновые коктейли, когда сил уже не хватало. В сочетании с теми тренировками с большими нагрузками, которые давал мне Тони, вылилось это в то, что теперь у меня был большой избыточный вес, причем не жировой, а мышечный, который очень трудно сбросить, а до боя оставался месяц. Я тогда за голову взялся и думаю: что делать-то? Мне предстояло за 30 дней сбросить 11,2 кг!
Это было убийственно. Я проводил по две тренировки во все дни, кроме воскресенья. И то по воскресеньям я тоже ходил в баню. А так и в остальное время я ходил в баню то каждый день, то через день. Последняя тренировка была с шести до восьми. После нее я приходил домой выжатый как лимон. Выпивал литр воды, съедал мизерный ужин. Минут сорок восстанавливался. И в десять - половине одиннадцатого шел в сауну, благо у нас в доме во Флориде на первом этаже была сауна. И вот я надевал шапочку, обливал стены водой, подливал еще водички куда надо и сидел там минут по сорок, по часу - насколько сил хватало. Потом шел спать. Просыпался в девять, после чего меня ждал следующий такой же день.
И, несмотря на такой пыточный режим, мне не удалось за месяц сбросить все 11 кг. Перед самым боем тоже все непросто было. У меня оставался где-то час до взвешивания. Я взвесился на весах, которые стояли у меня в комнате и которые, как мне сказали, будут использоваться на официальном взвешивании. Они показали ровно тот вес, который был нужен, - 79,4 кг. Мы решили пойти прогуляться по улице. Был уже март, весна, погода хорошая.
Так получилось, что мы проходили мимо холла, где должно было проходить взвешивание. Я смотрю и вижу, что там уже стоят весы, но это были другие весы, не те, на которых я взвешивался. Я решил уточнить у организаторов, на этих весах будет проводиться официальное взвешивание или нет. Они подтвердили, что на этих. Я встал - и они показали полтора килограмма лишнего веса! Это меня просто убило. А тут еще наложилось то, что канал HBO в это время снимал со мной документальный фильм «Два дня с Сергеем Ковалевым», и съемочная группа все время находилась со мной рядом. Мне нельзя было не сделать вес.
Я тут же вернулся в номер, переоделся и пошел гонять вес в тренажерный зал. Оделся потеплее и принялся прыгать и бегать по беговой дорожке, но при этом сил у меня совсем не было. Я тренировался до полного изнеможения, после чего сказал: «Все. Я не знаю, сколько я согнал, но я больше не могу!»
После этого я пошел на взвешивание, встал на весы, и у меня оказалось 200 граммов запаса. На «Ютубе» сохранилась видеозапись этого взвешивания. Там у меня после взвешивания такая улыбка на лице! Я действительно был просто счастлив тогда, что не потерял титул на весах.
Разумеется, отбоксировал я этот бой с Седриком Эгнью просто ужасно. А как могло быть иначе? После взвешивания я напился воды, как верблюд. Я пил столько, сколько просило тело, ел столько, сколько просило тело. Я пытался себя как-то сдерживать, но все равно набрал за один вечер больше восьми килограммов.
В результате на бой я вышел совсем тяжелый. За шесть раундов полностью вымотался. Да еще две сечки получил: одну от столкновения головами, а другую - сам ударился о ключицу Эгнью, когда уклонялся от удара. В общем, неважно все складывалось.
Помню, что в конце шестого раунда у меня просто стали падать руки. Я тогда опять оказался на грани, как было в бою с Кампильо. Я понимал, что все 12 раундов отбоксировать не смогу. Если не выиграю нокаутом, по очкам вполне могу проиграть. Впрочем, нет. Не мог я ему проиграть. Мог выиграть на тихой волне, так как Эгнью толком ничего не делал, просто ждал чего-то, уж не знаю чего. Вполне возможно, что и он тоже не знал. Однако наш бой был главным событием вечера.
Люди пришли увидеть нокаут, и они должны были получить свое. Они ждали от меня нокаута. Они просили меня. Я слышал их призывы из зала: «Давай, давай! Нокаутируй его! Сделай это!»
Я понимал, что если не сделаю это, то потеряю очень много фанатов. А когда ты пусть и выигрываешь, но теряешь свою аудиторию - это не настоящая победа.
Мне нужно было найти у Эгнью уязвимое место и туда попасть, и времени на это у меня было совсем немного, так как силы таяли. Я заметил, что у меня все время проходил левый прямой в печень. Стал просматривать эту зону повнимательнее и убедился: да, проходит.
И тут мне как будто сигнал в голову пришел: стоит его туда хорошенько ударить, и он окажется в нокауте. В седьмом раунде, наконец, пробил туда левый прямой от всей души и не только нокаутировал Эгнью, но даже сломал ему ребро.
Бой с климатом и с рефери
Этот бой не был для меня ни самым лучшим, ни самым удачным, но он дал мне совершенно бесценный опыт. Жизнь еще раз дала мне понять, что нельзя доверять свои тренировки и работу над своим телом кому-то, тем более непрофессионалам. Я сам всю свою жизнь живу на интуиции. Я чувствую, что мне нужно, а что не нужно. Если мне чего-то хочется - я это делаю. Не хочется - не делаю. Я не считаю, что нужно во что бы то ни стало придерживаться какого-то жесткого плана. План существует не ради плана, а ради дела. Допустим, по плану я должен сегодня плавать, а мне неохота. И никуда я тогда не плыву, а, скажем, сажусь на велик и еду кататься. Или, наоборот, бывает, что, вместо того чтобы побегать или поездить на велосипеде, хочется поплавать.
В свое время в сборной нас заставляли писать планы тренировок. Мы вели дневники, но я так и не научился их вести и тренироваться по жесткому плану, который никто и ничто не может изменить, тоже не научился. Мой организм такой подход к себе просто не воспринимает.
И это касается не только тренировок. Я и живу также по интуиции. Я примерно знаю, что мне нужно сделать завтра, но при этом все время слушаю себя, нужно мне это делать или не нужно. Или, например, мне может утром позвонить какой-нибудь человек, и этот звонок поменяет все мои планы. Если возможно перенести свои дела - я перенесу. Но если невозможно - разобьюсь, но сделаю. В общем, выкручусь как-нибудь.
В третий раз свой титул WBO я защищал против Блейка Капарелло 2 августа 2014 года, то есть без двух недель через год, после того как я завоевал его в поединке с Натаном Клеверли. Я всегда был активным бойцом, который проводит много боев, а теперь стал активным чемпионом. Большинство обладателей титулов дерутся два, ну, максимум три раза в год. Если была возможность, то я дрался чаще.
После неудачи с занятиями ОФП с Тони Эгис предложил мне потренироваться с Сесилио Флоресом, который сейчас работает с Василием Ломаченко. В середине июня мы поехали в Биг Бер. Я взял Флореса, а он взял еще и своего брата. Я их там разместил в одном домике, а сам жил в домике у своего друга Майкла, который очень помогал мне при подготовке к боям и с Эгнью, и с Силлахом, и с Клеверли. Когда готовился в Биг Бере, я всегда жил у него. Так было просто выгоднее. Мне ведь мою подготовку никто не оплачивает. Я сам за все плачу из своих гонораров. Домик этот почти на курьих ножках. Стоит на горе. Туда и в хорошую погоду не так просто забраться, а если лежит снег - на машине туда вообще никак не заедешь. Склон очень крутой, а так он еще и скользким становится.
В этом домике есть стеклянная веранда, вот в ней я и жил. Там лежал матрас, на котором я спал, а вокруг - мини-сад. Отапливалось помещение электрообогревателем, но там принято экономить, и часто я его даже не включал. Мне было нормально и так.
Жить в этом домике, прямо скажем, было интересно. Ночью смотришь - медведи проходят, еноты, и тебя от них только стекло и отделяет. В общем, к чемпионским боям я готовился в весьма своеобразных условиях. Я очень благодарен Майклу за то, что он меня так выручал тогда. Мы дружим по сей день, но сейчас я уже стараюсь его не беспокоить. Когда готовлюсь к боям - снимаю домик, теперь я уже могу себе это позволить. Кроме того, я теперь совершенно иначе готовлюсь. Привожу с собой и тренера, и массажиста.
Бывает, что кто-то из спарринг-партнеров приезжает. Мы бы все на этой стеклянной веранде посреди медведей и енотов просто не поместились. Теперь мне приходится снимать большой дом в четыре-пять комнат.
Но тогда до этого еще было далеко. Я жил на этой веранде, а Флорес с братом - в снятом мною для них доме. Эгис говорил, что раньше Флорес то ли с Пакиао работал, то ли еще с кем-то очень известным. Светило, в общем. За свою работу заряжал 15 тысяч долларов. Я сразу сказал, что 15 платить не буду. 10 - это предел. На том и сошлись.
Флорес как бы на пробу сделал мне скидку. Договорились, что если мне понравится, то там уже будем снова о цене договариваться.
Флорес занимался со мной, по вечерам после тренировок делал мне расслабляющий массаж. Ничего особенного, но лучше, чем ничего. Поработали мы с ним в Биг Бере, и мне уже там, на первом этапе подготовки, многие моменты не нравились. Я стремился выполнять тот же объем работы, что обычно, так как именно такая подготовка привела меня к успеху, а он меня постоянно тормозил.
Например, я собирался, как обычно, проехать вокруг озера на велосипеде 24 километра, а он ехал за мной на машине и через 20 минут зачем-то меня останавливал и говорил: «Все! Давай обратно! Ездить нужно только 40 минут!» Я пытался возражать: какие 40 минут? У меня обычно на эту работу уходило час 15 - час 20. Столько мне требовалось, чтобы объехать вокруг озера. Я эти 40 минут вообще не чувствовал. Для меня такая подготовка была вообще ни о чем. И подобные моменты возникали у нас постоянно.
А параллельно Наташа все время жаловалась на жару. У нее же живот вовсю уже рос. Санька наш полным ходом развивался. Ей было во Флориде тоскливо. Пики забыть не могла, да и атмосфера вокруг стариковская, кругом все те же бабки и дедки. Хотела переехать в Калифорнию.
Там у нас живет друг Руслан со своей семьей, и когда мы прилетали в Калифорнию, всегда с ним встречались. Его семье там нравилось. Наверное, Наташа осмотрелась там - ей тоже понравилось. Конечно, жизнь там совершенно другая, масштабы иные. Но там и цены другие. И налоги другие. И стоимость аренды другая. Если во Флориде мы за 1850 долларов снимали пентхаус через дорогу от океана, то, когда уже переехали, в Калифорнии за 3500 долларов жили в 30-40 минутах езды от океана в таком гадюшнике! То есть только за аренду, не говоря уже о качестве снимаемого жилья, мы платили теперь вдвое больше. А там и продукты, и все остальное тоже стоит гораздо дороже.
Я изо всех сил с Наташей не соглашался: и когда еще тренировался в Биг Бере, и когда уже приехал во Флориду. Не хотел я переезжать в Калифорнию. И тут неожиданно для самого себя уже я сам, без Наташи, дошел до точки кипения и стал инициатором нашего переезда. Произошло это так.
Сесилио вместе со мной приехал во Флориду в тренировочный лагерь, где я уже проводил спарринги, но и с ним мы тоже работу продолжали. Жил он у нас дома.
И вот в один прекрасный день я очень сильно вымотался после спаррингов, а на следующий день проснулся не как обычно, в восемь или в половине девятого, а в половине десятого. Мы вышли на улицу. По плану у нас были спурты, работа на ускорение. Сначала я пробежал две мили (3,2 км), после чего мне нужно было сделать десять ускорений. Стояло лето, и жара на улице была просто невыносимая. Я потел, как конь, а пить было нельзя, так как я вес держал.
Я сделал четыре ускорения и тут почувствовал, что на пятом либо умру, либо со мной произойдет что-то очень нехорошее. Работать на полную мощность, спарринговать и при этом еще гонять вес и выполнять другие упражнения при такой жаре и такой влажности было невозможно. Я прекратил тренировку, пошел домой и, как только увидел жену, сказал: «Наташа, все! Мы переезжаем в Калифорнию. Ищи апартаменты, я готов».
Наталья нашла апартаменты по картинке, небольшие, но жить там было можно. Так нам, по крайней мере, тогда показалось. Потом возникли некоторые проблемы, но пока мы пристроились.
В Калифорнии климат ровный и мягкий, там всегда комфортно жить, а во Флориде жить нормально можно только зимой, летом же - невыносимая парилка. В общем, заканчивал подготовку я уже в Калифорнии. А боксировать приехал на другой конец Америки - в Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси. Место для меня было не новое. Я там только что отбоксировал с Седриком Эгнью, не на той же арене, но в том же городе.
В Атлантик-Сити меня ждал один очень приятный сюрприз. Перед взвешиванием канал HBO, как обычно, проводил программу Fight Meeting. Это встреча бойцов с телевидением. Там каждый боксер минут 15 отвечает на всякие вопросы, они делают видеозапись, а потом используют это в комментариях в разных программах перед боем. И вот я как раз шел на этот Fight Meeting, когда Кэти Дува неожиданно усадила меня, сама села на соседний стул и выложила на стол контракт на бой с Бернардом Хопкинсом и сказала: «Вот он! Я же тебе говорила, что я его добью! Теперь, чтобы встретиться с Бернардом, тебе надо только выиграть у Капарелло».
В тот момент я просто перестал понимать, где я нахожусь.
Я тогда и мечтать забыл о бое с Бернардом Хопкинсом, и вот контракт на бой с ним лежит передо мной на столе! Я его подписал, даже не читая.
Однако это грандиозное для меня событие не отвлекло меня от боя с Капарелло. Правда, тот не казался мне опасным соперником. Тем не менее, бой есть бой. Его надо было провести.
Конечно, и тут не обошлось без сюрпризов. Иначе не бывает. Случилось так, что в первом раунде этого боя мне отсчитали нокдаун. Капарелло - левша, стоял в правосторонней стойке, то есть правой ногой вперед. Я увидел, что он собирается пойти в атаку с ударом слева, и подался назад, но в этот момент он наступил мне на мою левую ногу, стоявшую впереди, своей правой и попал в меня скользящим ударом слева. Не скажу, что я совсем не почувствовал удара, но я совершенно точно его едва почувствовал и присел не от удара, а из-за того, что потерял равновесие, так как Капарелло стоял на моей передней левой ноге.
Женщина-рефери посчитала это нокдауном. Меня это ТАК взбесило! От атаки боксера такого низкого уровня, как Капарелло, мне считают нокдаун! Кто он такой? Он откуда-то из Австралии. С кем он там боксировал, никто не знает. Его никто никогда не видел. О нем никто никогда не слышал. В Америке таких называют no name, без имени, никто. Я вообще подписался боксировать с ним только потому, что никто другой не соглашался, и, исходя из нашего бюджета, мы не могли подписать никого получше. С другой стороны, со мной только что согласился боксировать сам Бернард Хопкинс, а тут мне отсчитывают нокдаун от удара этого Капарелло, который не причинил мне ни малейшего вреда и был нанесен с грубейшим нарушением правил.
Конечно, это меня страшно разозлило, но голову я не потерял. Отнесся к этому достаточно хладнокровно, как к мелкой неприятности, и скоро довел работу до конца.
Во втором раунде я нанес Капарелло удар правой прямой по печени. Он же левша, стоял печенью вперед, поэтому так и получилось, и он сел на пол. Рефери отсчитала ему нокдаун. Потом почти сразу я прижал его к канатам и забил там. Рефери сочла, что только благодаря этим канатам он не упал, и отсчитала ему второй нокдаун. И, наконец, опять буквально через несколько секунд я пошел на него. Он забился в угол от страха, словно первый раз надел перчатки, я провел несколько ударов, он упал, и тут уже рефери остановила бой.
Кстати, Наталью на бой с Капарелло я уже не взял. Будучи на третьем месяце беременности, она побывала на бое с Седриком Эгнью, очень сильно там переволновалась, и я решил, что на этот бой ее уже брать не стоит. Просто запретил ей на него ехать. Но она все равно смотрела его по телевизору. Тут я ничего поделать не мог.
Я приехал домой, мы очень радовались, но даже эта радость не давала полностью забыть о том, как нам не нравились апартаменты, в которых мы жили. И место само, лифты там вечно не работали, и люди там были какие-то ужасные, мы никак не могли найти общий язык с ними.
А тут Саня родился. У нас получилось лечь на роды в клинику «Сидарс Синай», где рожали многие знаменитости: и Мадонна, и Джулия Робертс, и другие. В общем, это клиника для очень богатых, но мы же из Челябинска!
Родили-то хорошо, но жить на прежнем месте совсем невмоготу стало. Наташа все время с коляской, а лифт вечно не работает. Это было очень неприятно, но все-таки главным тогда было то, что я завоевал право боксировать с Бернардом Хопкинсом. Наш бой был назначен на 8 ноября 2014 года, и драться с ним я должен был снова в Атлантик-Сити.
Комментарий А. Беленького
Для человека, далекого от боксерского мира, многое в этой главе нужно прокомментировать.
Во-первых, тот момент, на котором Сергей остановился лишь вскользь. На больших боях и во время подготовки к ним действительно почти всегда что-то происходит. Никогда не бывает так, чтобы все прошло гладко. Наверное, так сказывается колоссальное нервное напряжение, которое просто висит в воздухе на подобных мероприятиях. Обязательно кто-то или что-то сломается или не срастется. Чаще всего проблемы возникают у боксеров. Кто в последний момент подворачивает ногу на лестнице, кто цепляет простуду, кто травмируется на последней тренировке. Здесь бойцы делятся на тех, кто все это преодолевает, и тех, кто не преодолевает. Мы уже знаем, что Сергей, которого такие ситуации, похоже, просто преследуют, справлялся с вещами куда более серьезными, чем аллергия, неправильная сгонка веса или трудности с климатом, но и эти проблемы совсем не шуточные. Другие проигрывали и по менее серьезным причинам.
Общение с человеком, которого Сергей назвал Питером, - тоже достаточно типичный случай для боксерского мира. Здесь всегда бродят люди, часто очень талантливые, но при этом необязательные, ненадежные и непорядочные. И среди них почему-то достаточно часто попадаются алкоголики и наркоманы. Они роем вьются вокруг всех известных боксеров, но больше всех предпочитают как раз тех, кто достиг уже многого, но «в деле» находится относительно недавно. Молодые чемпионы, каким был Ковалев на момент встречи с Питером, рассматриваются ими как «идеальные жертвы». Их золотая мечта - стать менеджером боксера с большим будущим. А если это место уже занято - то PR-менеджером, агентом, кем угодно. Должность здесь большого значения не имеет. Главное, убедить своего «подопечного», особенно иностранца, что без своего покровителя он пропадет, как невинное дитя в джунглях. Многие боксеры, оказавшись в таком положении, как Сергей, попадали в их сети, подписывали грабительские контракты, а потом годами не могли отделаться от своих «благодетелей».
Вместе с тем они бывают очень полезны, им приходят в голову блестящие идеи, но их проблема в том, что они никогда не довольствуются достигнутым. Их задача впиться в того, кого они избрали в свои «подопечные», и годами сосать из них если не кровь, то деньги.
Наконец, в своем рассказе Сергей затронул еще один чрезвычайно важный момент. Трудно переоценить ту роль, которую сыграло его великолепно подобранное прозвище Krusher в его популяризации в Америке, в том, что он стал там своим, человеком, за которого болеют все представители местного «плавильного котла»: белые и черные, коренные и только что приехавшие, «латиносы» и азиаты.
В Америке помимо имени практически каждый боксер имеет свое прозвище, являющееся своего рода визитной карточкой. Большинство этих кличек - типовые и безликие, но есть и очень удачные. Например, Golden Boy (Золотой Мальчик) - Оскара Де Ла Хойи или Lights Out (Туши Свет) - Джеймса Тоуни.
Особое значение кличка приобретает для иностранца. Американцы не слишком любят по-иностранному звучащие фамилии, если только они не очень короткие и очень звучные. Удачно подобранная кличка в значительной мере заменяет боксеру в Америке его непривычно звучащую фамилию, делает его из чужака своим. В этом плане кличка Krusher, ставшая брендом Ковалева, абсолютно безупречна.
Английское слово «crusher» имеет несколько значений. Когда так называют человека, то правильнее всего его будет перевести как «сокрушитель». Вполне можно было бы назвать Сергей, но тогда это было бы типовое, достаточно безликое прозвище. Оно бы никак не приблизило Ковалева к местному населению, которое, между прочим, не так уж любит Иванов, не помнящих родства. Человек здесь должен знать, кто он, и гордиться своим происхождением.
Замена всего одной буквы сделала рядовую кличку уникальной. По правилам чтения английского языка не существующее в нем слово krusher читается точно так же, как crusher. Однако буква «k» здесь все меняет. С одной стороны, это первая буква фамилии Сергея Ковалева. С другой - сохранено громкое звучание и грозное значение слова «crusher» - сокрушитель. С третьей - в этом прозвище сохранена какая-то «русскость». Буква «k» крайне редко встречается в английском языке в начальной позиции. С четвертой - для американского уха Krusher прекрасно звучит вместе с фамилией Kovalev, можно даже сказать, рифмуется с ней, а для многих болельщиков, как мы уже знаем из рассказа самого Сергея Ковалева, прозвище Krusher заменило его фамилию. Наконец, оно просто очень хорошо запоминается.
Короче говоря, если эту кличку действительно придумала Кэти Дува - это лишний повод снять шляпу перед этой женщиной, сделавшей такую серьезную карьеру в абсолютно мужском мире профессионального бокса.
Еще один любопытный момент, затронутый Сергеем Ковалевым в его рассказе, - история с весами перед боем с Седриком Эгнью. Как могло случиться, что весы, установленные в комнате у Сергея, на которых, как ему обещали, будет проведено взвешивание, и те, на которых взвешивание потом действительно проводилось, показывали настолько разный вес? Ведь полтора килограмма, когда на вес золота ценятся каждые десять граммов, это чудовищно много!
На самом деле, подобные истории с весами - это тоже часть истории бокса, особенно большого бокса. Как правило, взвешивание проводится на классических механических весах. Электронных побаиваются, так как считается, что нет электронного прибора, к которому нельзя сделать дистанционное управление. И действительно, в некоторых из тех редких случаев, когда взвешивание проводилось на электронных весах, возникали серьезные вопросы к их точности. Причем обычно сомнительными казались их показания только по одному из участников. Он выглядел гораздо тяжелее, чем показывали весы, и почему-то это всегда был тот, кого в данном конкретном месте хотели видеть победителем.
Но и с механическими весами тоже можно жульничать сколько угодно. Во-первых, и их точность можно «подрегулировать», во вторых, описано множество случаев, подобных тому, что произошел с Сергеем накануне боя с Эгнью. Обещают, что взвешивание будет проводиться на одних весах, на которых опять-таки один из участников предстоящего боя постоянно взвешивается и которым доверяет, а потом взвешивание проводится на других, которые показывают совершенно иной вес, всегда больший. Обычно от 0,5 кг до 1,5 кг. В результате перед боксером, уже и без того измотанным сгонкой веса, возникает необходимость согнать «лишнее» за несколько часов. Как правило, это все-таки удается ценой невероятных усилий, но боксер выходит в ринг уже совершенно изможденным.
Не будем ударяться в конспирологию. Вряд ли во всех этих случаях речь шла о каком-то «заговоре» против того или иного боксера. Однако таких историй было так много и почему-то во всех них весы на официальном взвешивании показывали больший вес, что бывает трудно поверить в такую случайность. Отдадим должное и Сергею Ковалеву: он никого ни в чем не обвиняет. Не будем обвинять и мы, однако оставить это без комментария просто сочли невозможным.
И, наконец, последнее. Сергей почти мимоходом упомянул о том, что в своей жизни, и прежде всего в подготовке к боям, часто опирается на интуицию.
Действительно множество боксеров, причем, как правило, самых лучших, являются людьми ярко выраженного интуитивного плана. Если они что-то чувствуют, спорить с ними бесполезно и не нужно, потому что обычно они правы. Бокс - во многом интуитивный вид спорта, и нет ничего удивительного в том, что практически все сильные бойцы обладают высокоразвитой интуицией. Без нее в бою просто пропадешь.
Однако, если к ней не прислушиваться, можно «пропасть» и до боя, во время подготовки к нему. Описано множество случаев, когда, например, боксер в данный конкретный день почему-то не хотел идти бегать, но тренер настаивал, он шел и подворачивал ногу так, что бой приходилось откладывать. Или не хотел делать какое-то упражнение, его убеждали, и это опять-таки приводило к травме, срывавшей бой. Поэтому не стоит спорить с боксером в такой ситуации, и очень многие тренеры, даже диктаторского типа, относятся к подобным неясным предчувствиям своих подопечных очень серьезно, не настаивают на своем и не лезут на рожон. Может дороже выйти.
Старина Берни
Заочно я познакомился с Бернардом Хопкинсом еще подростком. Наверное, мне было тогда лет 15-16. Мой первый тренер Новиков показывал нам видеозаписи боев известных профессионалов. Помню, что мы увидели тогда поединки Шугара Рэя Леонарда, Марвина Хэглера[2], Оскара Де Ла Хойи. И вот Бернарда Хопкинса тоже.
Еще в 90-е по нашему телевидению шла отличная передача Владимира Гендлина «Большой ринг». Там среди прочих я тоже видел Бернарда Хопкинса. Думал ли я о том, что когда-нибудь встречусь с ним в ринге? Да мне такая мысль даже в голову не приходила!
Хопкинс, Де Ла Хойа - это были какие-то легенды, далекие и недостижимые. Где они и где я?
Они там, у себя в Америке, на центральных аренах выступают, а я здесь, в Челябинске, делаю в боксе первые шаги. Наверное, если бы мне тогда сказали, что я буду драться с Бернардом Хопкинсом, я бы решил, что надо мной издеваются.
На самом деле: как можно было в это поверить? А оказалось, что надо только работать, работать и работать и идти к своей цели, и тогда все становится возможным: и выступления на больших американских аренах, и бой с самим Бернардом Хопкинсом. Невозможное возможно, если ты этого очень хочешь.
Надо только работать, работать и работать и идти к своей цели, и тогда все становится возможным: и выступления на больших американских аренах, и бой с самим Бернардом Хопкинсом.
Когда я приехал в Америку, бой с Хопкинсом в течение нескольких лет был от меня почти так же далек, как когда я был в Челябинске. Он суперзвезда, чемпион мира, один из самых уважаемых боксеров в мире, а я дрался неизвестно где за еду и жилье. Но кое-что я понимал уже тогда и избежал некоторых ошибок, которые мог бы совершить.
Эгис как-то меня спросил: «Ты в каком весе хочешь выступать?» Я сказал: «В полутяжелом», то есть до 175 фунтов (79,3 кг). Тогда Эгис засомневался: «Ты понимаешь, в этом весе сейчас нет ни денег, ни популярных чемпионов, так что заработать там ничего не удастся. Может, попробуешь в 168 фунтах (76,2 кг) побоксировать?» Я ответил: «Мне что же тогда, руки себе отрубить, что ли? Нет, давай лучше мы сами раскачаем этот вес, поднимем его популярность. Мне только нужно начать проводить бои хоть на каком-то уровне, а не драться по деревням, и мы это сделаем».
В конце концов, так и получилось, хотя мои ожидания и очень затянулись. Поиски промоутера оказались неожиданно долгими. Я думал, мне придется провести на периферии профессионального бокса где-то год, а вышло - все три. Ничего удивительного, и никаких особых происков против меня лично тут и в помине не было. Скорее, против меня играло прошлое. То, что мне не дали проявить себя на любительском ринге. Меня ведь никто ни в Америке, ни в мире толком не знал. За пределами России обо мне ничего даже и не слышали. Будучи любителем, я не выезжал ни на чемпионаты мира, ни на Олимпийские игры. Мне приходилось заявлять о себе на каждом шагу, в каждом бою и писать свою боксерскую историю с чистого листа. Так что какое тут мечтать о бое с Хопкинсом в первые годы моей профессиональной карьеры! Надо было завоевывать свое место под солнцем. Поэтому впервые речь о нашей встрече в ринге зашла только в 2013 году. Тогда 14 июня, нокаутировав в третьем раунде Корнелиуса Уайта, я стал обязательным претендентом по IBF. Я уже мимоходом рассказывал эту историю, теперь только чуть-чуть освежу ее в памяти.
Титулом IBF на тот момент как раз обладал Бернард Хопкинс. Завоевал он его за три месяца до этого, 9 марта 2013 года, когда победил по очкам сильного бойца Тейвориса Клауда[3], который был моложе его на 17 лет! Это даже представить себе трудно: забрать титул, причем достаточно уверенно, у крепкого бойца, который в прямом смысле слова годится тебе в сыновья!
В общем, Хопкинс был чемпионом, а я стал официальным претендентом, и у Бернарда было где-то месяц-полтора на то, чтобы дать согласие на наш бой. И буквально не прошло недели после моего боя с Уайтом, как Кэти Дува сказала мне, что у нас появилась возможность боксировать в Великобритании за титул чемпиона мира по версии WBO с Натаном Клеверли[4].
Мы с Эгисом в такой ситуации даже думать не стали: конечно, давай сразу за титул драться! Иначе мы тут будем ждать у моря погоды, а Хопкинс в конце концов скажет, что он не готов с нами боксировать, уйдет на пенсию, перейдет в другой вес, титул окажется вакантным, нам снова придется ждать неизвестно чего, пока нам назначат нового соперника или еще что-то в этом роде.
Конечно, Клеверли далеко не Хопкинс, и деньги на том бое мы заработали куда меньшие, чем могли бы заработать на бое с Бернардом, но бой с Клеверли, который владел полноценным мировым титулом, был нам гарантирован, а с Хопкинсом могло еще получиться по-всякому, и мы решили, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. То есть в данном случае что лучше Клеверли в руках, чем Хопкинс в небе.
Тут был еще один важный момент, который заставил нас драться за титул WBO: победитель этого боя, то есть я или Клеверли, попадал дальше на канал HBO, что гарантировало совершенно другие деньги за следующие бои.
Дальнейшее известно: я победил Клеверли и завоевал титул WBO, что было хорошо, но наши шансы на бой с Бернардом Хопкинсом улетучились. До конца 2013 года пару раз возникали какие-то разговоры о возможном поединке с ним, но все, толком не начавшись, заканчивалось ничем. К началу 2014 года я вообще перестал воспринимать бой с Хопкинсом как что-то такое, что может случиться в реальной жизни, хотя Кэти Дува практически при каждой встрече говорила мне, что она над этим работает и у нее все под контролем.
Однако мне в это было трудно поверить. Сначала я еще дрался с Исмаилом Силлахом, хорошим оппонентом, потом - с Седриком Эгнью, затем мне назначили поединок с Блейком Капарелло, а это уже были мешки. Настроение у меня было так себе. «Мешкобоем» мне быть не хотелось. Я считал, что раз пошли такие соперники, то и карьера моя если не заканчивается, то идет вниз.
Мне становилось просто неинтересно. Все чемпионы, все реальные бойцы от боев со мной просто увиливали.
Вот в таком настроении я подошел к тому дню, накануне встречи с Блейком Капарелло, когда Катя неожиданно выложила передо мной контракт на бой с Бернардом Хопкинсом, который я как будто в тумане и подписал.
На следующий день я нокаутировал Капарелло, подтвердив свое право драться с Хопкинсом, и у нас почти сразу пошла подготовка к бою уже с ним. Времени ведь было совсем немного. Капарелло я побил 2 августа 2014 года, а бой с Хопкинсом был назначен уже на 8 ноября. То есть у меня на отдых был максимум месяц.
Ну и, как у меня это всегда бывало, подготовка к бою не была гладкой. Правда, на этот раз не было ничего неожиданного, наоборот, была радость, но радость проблемная. Наталья донашивала Сашку последние месяцы, а я по традиции проходил первый этап подготовки в Биг Бере. Арендовал там дом. С собой взял туда своего пса Жорика, который мне там помогал: когда я бил по лапам, он сидел привязанный к дереву и гавкал. Мы с ним очень сдружились. Он товарищ компанейский, на пробежки вместе со мной выходил, и жили мы с ним в одной комнате.
Работа шла напряженная, но привычная. Со мной был тренер по физподготовке, а также приехал мой основной тренер Джон Дэвид Джексон. Так мы и готовились к бою с Бернардом Хопкинсом: трое, не считая собаки.
Так как бой с Хопкинсом должен был быть на восточном побережье, в Атлантик-Сити, на следующем этапе подготовки мы перебрались во Флориду, в тот город, где у нас есть квартира. Там я снял еще и дом, куда привез всю свою команду: массажиста из России, Эдика Абзалимова[5], который мне по сей день помогает. Кроме них в команду входили еще три спарринг-партнера.
Таким образом, я готовился к бою, а жена осталась в Лос-Анджелесе и ожидала роды со дня на день. Полагали, что все состоится где-то 18-20 октября, а я уехал из дома 5 октября. Думал, когда она родит - я, конечно, тут же прилечу. Но когда она действительно родила, как и ожидали, 20 октября, никуда полететь я не смог. До боя оставалось всего ничего, а тут пятичасовой перелет из Флориды в Лос-Анджелес, через все Штаты, с восточного побережья на западное, сказать несколько слов - и лететь обратно. Режим от этого полетит к чертовой матери, а от этого боя зависело не только все мое будущее, но и будущее всей моей семьи, и жены и сына в первую очередь. В общем, я счел, что лететь в такой ситуации будет безответственно. У Натальи и у меня в Калифорнии есть друзья, которые могли помочь ей, и они действительно помогли.
Кроме того, Наталья рожала, как я уже говорил, в очень хорошем месте - клинике «Сидарс Синай». Там роды стоят порядка 25-30 тысяч долларов, но у нас все получилось сделать льготным порядком. По медицинской страховке доктор не хотел принимать у Натальи роды. Но канал HBO снимал тогда фильм «24/7: Хопкинс - Ковалев»[6], и люди с HBO попросили меня узнать, кто там будет принимать роды и не могли бы они приехать в какой-то из дней поснимать в клинике, когда они будут наблюдать мою жену и определять срок рождения. Наталья поговорила с доктором и рассказала ему о том, что хотят приехать и поснимать с канала HBO. Как и следовало ожидать, доктор сразу на это клюнул. Он очень захотел попасть в этот фильм в качестве действующего лица, это ведь очень хорошая реклама и в каком-то роде возможность получить известность.
Закончилось все тем, что роды оформили по страховке, и обошлись они нам не в 30 тысяч, а тысячи в три. Я доктору еще наличкой кое-что подарил, потому что при родах были определенные трудности, в решении которых его опыт сыграл большую роль. В общем, он просто великолепно сделал свою работу. Вот так мы с женой «по-челябински» решили все финансовые проблемы, связанные с родами, прямо во время подготовки к главному бою в моей жизни.
А готовиться и без того было весьма непросто. Разумеется, я ощущал определенное психологическое давление. Даже если сравнивать бой с Хопкинсом с боем с Клеверли, то надо сказать, что на этот раз на мне лежала ответственность совершенно другого порядка.
С одной стороны, сам статус боя был абсолютно иной. Клеверли был чемпионом, а Хопкинс - не только чемпионом, но еще и звездой первой величины, настоящей живой легендой, которой вроде бы и не стыдно проиграть. Но, с другой стороны, ему было уже без пары месяцев пятьдесят. Да, он может называть себя Пришельцем, но как бы он себя ни называл, какой бы знаменитостью ни был, мне было бы стыдно проиграть пятидесятилетнему бойцу. Наконец, на кону стояло три чемпионских пояса, один мой - по версии WBO, и два его - соответственно по версиям WBA и IBF, и это меня очень мотивировало и помогало взять верх над всеми моими сомнениями. Жена предложила нанять мне психолога, чтобы немного снять психологическое давление, которое я ощущал, а я отвечал: «Зачем мне психолог? Боксировать-то я все равно буду один, без психолога». В общем, я настроился на бой самостоятельно.
На кону стояло три чемпионских пояса, один мой - по версии WBO, и два его - соответственно по версиям WBA и IBF, и это меня очень мотивировало и помогало взять верх над всеми моими сомнениями.
У меня не было цели нокаутировать Хопкинса и закончить бой досрочно. Я понимал, что, проведя с таким боксером, как Бернард, все 12 раундов, я получу большой опыт. Когда в первом раунде я хорошо попал ему правой навстречу и он оказался в нокдауне, я все равно понимал, что здесь не надо гнать лошадей, не надо торопиться и лезть со своим ударом. Если нокаут придет - то придет сам собой. Раз я послал его в нокдаун - уже полдела сделано. Главное, не терять контроль над собой и чтобы меня хватило на все 12 раундов.
Еще я понимал, что действовать нужно очень аккуратно из-за разных грязных примочек Хопкинса. Он может где-то незаметно боднуть головой, где-то исподтишка заехать локтем, умеет давить на психику, выводить из себя, лишать соперника психологического равновесия.
Надо сказать, что он пытался сделать это еще во время наших встреч до боя. А встречались мы часто, так как разных мероприятий было много. Бой ведь очень серьезно раскручивали. Например, мы присутствовали на премьере одной из серий сериала «Подпольная империя» (Boardwalk Empire) в Нью-Йорке. Нас привели прямо на красную дорожку. Вообще к нашему бою старались привлечь как можно больше знаменитостей, и надо сказать, что промоушен нашего поединка оказался очень успешным. Его прекрасно смотрели по телевидению, а на арене в Атлантик-Сити собралось 18 тысяч человек.
Так вот, куда бы мы вместе ни приезжали, Хопкинс всегда пытался выбить меня из колеи и лишить психологического равновесия. Он со мной не здоровался, а когда обращался ко мне, то делал это очень вызывающе, дерзко. Часто говорил мне всякие неприятные вещи, которые я по большей части не понимал. То есть понимал, что мне сказали какую-то гадость, но не понимал, какую именно. Может, и хорошо, что не понимал. Как-то я ему так и сказал: «Я не понимаю, что ты говоришь, так что мне без разницы, что ты там лепишь». Он улыбнулся и сказал: «Да все ты понимаешь», - и дальше не оставлял своих попыток вывести меня из равновесия. Но, по большому счету, это все не сработало. И потом сам Хопкинс признал это.
Однако все, что было сказано и сделано до боя, во время боя теряет смысл. Итак, в первом раунде я послал его в нокдаун, что здорово удивило меня самого. Он очень редко падал, а нокаутом вообще никому не проигрывал. После этого я почувствовал, что не то что в этом бою, а в целом в жизни все возможно. Поймал кураж. При этом я понимал, что нельзя нестись на него сломя голову, но темп взвинтил. Попытался перевернуть его снова, но не получилось. Секунд 15-20 проработал в таком ключе, а потом решил, что лучше не стоит. Послать его в нокдаун снова может и не получиться, а сил потрачу много. Изматывать соперников он большой мастер.
Дальше я работал с Хопкинсом довольно спокойно. Еще раз повторю: цели завершить бой досрочно, тем более в первых раундах, изначально у меня не было.
Я хотел побоксировать с ним подольше, научиться каким-то его приемам, каким-то ударам, элементам защиты, тактики. Поединок с таким соперником - это школа, и я отходил в эту школу все 12 раундов.
В общем-то, весь бой прошел в одном духе: я пытался атаковать, а он пытался выжить.
Что меня больше всего поразило в Бернарде, так это его терпение и умение дожидаться своего момента. В десятом раунде, если говорить честно, он очень сильно по мне попал. Я еще тогда подумал: ничего себе! Он в первом раунде упал. Все раунды до девятого включительно, по моим ощущениям, он проиграл. Но он не сдавался, терпел, надеялся на что-то. И все это время, раунд за раундом, он ждал своего момента. И вот в десятом он попал по мне справа и слева. Это был его шанс. Я хорошо прочувствовал эти два удара, но я выдержал их и понял, что ничего еще не кончено, что надо собраться и быть повнимательнее.
А еще в одиннадцатом раунде был неприятный момент. Многие зрители подумали, что Хопкинс меня потряс и у меня был стоячий нокдаун[7]. На самом деле все было совсем не так. Я часто бил левый прямой в живот и подседал при этом на левую ногу. От этого задняя бедренная мышца ноги у меня устала. Я начал наносить очередной левый прямой, и в этот момент у меня от слабости, от усталости подвернулась нога, а Хопкинс в тот же самый момент нанес мне удар в шею. Многим тогда показалось, что он потряс меня, но в реальности нога у меня подогнулась не от его удара. Я быстро поймал равновесие, вернул себе инициативу и снова полностью взял под контроль весь ход нашего боя.
В последнем раунде я нанес Хопкинсу пару хороших ударов, а он мне в ответ показал язык. Я тогда подумал: зря ты это сделал, надо тебя за это наказать. Бой уже, считай, прошел. Программу свою я выполнил. Все, что хотел - увидел, что мог - перенял. До финального гонга оставалась минута, может быть, полторы. И дай, думаю, попробую сделать красивую концовку. Короче, захотел напоследок просто подраться с ним, а там что будет - то будет.
Подрались, причем драка получилась односторонней, бил и попадал там только я, однако, когда все закончилось, мне осталось только в очередной раз удивиться его стойкости. Я не знаю, как он выдержал весь этот шквал ударов, которыми я его осыпал. Я полностью вкладывался в эти удары, но сам к тому моменту уже очень устал. Тут все сложилось: и сам бой был непростым, и психологическое давление, как перед поединком, так и во время него, я выдержал неслабое. Кроме того, никто не мог отменить того фактора, что мне по-прежнему нужно было завоевывать американский боксерский мир. Я должен был постоянно атаковать, чтобы наш бой не был скучным. Ведь скучной победой даже над звездой в Америке очков не заработаешь. Но скучно там никому не было: ни Хопкинсу, ни мне, ни, самое главное, зрителям.
Скучной победой даже над звездой в Америке очков не заработаешь. Но скучно там никому не было: ни Хопкинсу, ни мне, ни, самое главное, зрителям. Я долго не мог понять: неужели я теперь обладатель трех чемпионских поясов?! Неужели я победил такую легенду, как Бернард Хопкинс?!
Когда бой закончился, я долго не мог понять: неужели я теперь обладатель трех чемпионских поясов?! Неужели я победил такую легенду, как Бернард Хопкинс?! А за то, что ему было почти 50, мне никак не было стыдно. Во-первых, он сам захотел этого боя, во-вторых, он и в этом возрасте был хорош.
Всего за полгода до нашего поединка, 19 апреля 2014 года, Хопкинс более чем уверенно победил молодого Бейбута Шуменова из Казахстана, у которого отобрал пояс WBA Super в дополнение к поясу IBF, который у него уже был. Мнения судей тогда разделились, и один из троих отдал победу Шуменову, но почему? Я никого не хочу обвинять, я просто предполагаю. Шуменов - богатый человек из еще более богатой семьи. Возможно, у них были налажены какие-то дружеские отношения с кем-то из судейского корпуса. Это вовсе не означает, что имел место подкуп. Люди часто безо всяких денег не хотят ссориться с теми, кто гораздо богаче их.
Это ведь был не первый случай, когда кто-то из судей выносил неправильное решение в пользу Шуменова. Например, второй бой с Габриэлем Кампильо, тем самым, с которым и я дрался, Шуменов проиграл, как и первый. Но в первом судьи сработали как надо, по-честному, и отдали победу Кампильо. Во втором Шуменов был не лучше, он вообще проиграл в одну калитку, тем не менее теперь победу вместе с титулом WBA отдали ему.
Я лично присутствовал на этом бое в Лас-Вегасе. Грустно было смотреть на то, как судьи просто взяли и ограбили Кампильо.
Потом я пошел на вечеринку после боя Шуменова с Кампильо, так у Габриэля не было ни одного синяка, а у Шуменова было все лицо разбито. Он даже темные очки надел, чтобы синяков и сечек не видно было. Но и это не помогало: и сквозь очки было видно, что у него живого места на лице нет. Оно выглядело как картошка. Все понимали, что произошло, но все его поздравляли, и я поздравлял, мы ведь все-таки знакомы были.
Однако, несмотря на судейскую поддержку, Хопкинс победил Шуменова, который все-таки был сильным бойцом и без судейской помощи. Это ясно говорит о том, что и в 50 Бернард по-прежнему был очень серьезной силой.
После боя Хопкинс подошел ко мне и сказал: «Ты настоящий чемпион». Тем самым он снял все вопросы относительно тех оскорбительных высказываний, которые он позволял себе во время раскрутки боя. Тогда он просто делал свою работу. Ну а когда все закончилось и я выиграл, он сказал в мой адрес очень много самых разных положительных вещей. Он представил меня боксерской общественности в качестве хорошей замены самому себе в полутяжелом весе. Где-то он, например, сказал, что Ковалев - это настоящий чемпион, и если он будет продолжать в том же духе, что сейчас, то он чемпион надолго. Честно скажу, было приятно слышать такие большие слова от такого большого человека, как Бернард Хопкинс.
Потом мы обменялись телефонами. Он сказал: «Если будет где-то нужна моя помощь, звони, пиши, я обязательно отвечу». Мы периодически встречаемся на разных боксерских мероприятиях. Тем более что он сейчас работает комментатором на HBO.
Победу над Бернардом Хопкинсом я посвятил рождению сына Александра. Так в моей жизни произошли почти одновременно два самых важных события: главное на тот момент достижение в карьере и рождение долгожданного ребенка.
После боя я услышал очень много комплиментов от таких звезд, актеров, музыкантов, спортсменов, которых никогда не надеялся встретить, не то что услышать от них что-то столь лестное. Не знаю, возможно, мне это показалось, но у меня создалось впечатление, что я не только взял серьезную вершину в боксе, но и немного вышел за рамки бокса и спорта вообще. Наверное, это очень важно. Большую часть чемпионов знают только любители бокса, а некоторых знают все. Очень важно попасть в число этих некоторых. Я сделал первый шаг в этом направлении, победив Хопкинса.
Мне очень приятно, что мои отношения с Бернардом не прервались после боя. Так ведь часто бывает: обменялись телефонами и забыли друг о друге. У нас вышло иначе. Мы перезваниваемся. Мы всегда рады друг друга видеть и за глаза отзываемся друг о друге только положительно. Когда видимся, шутим, подкалываем друг друга.
Сейчас уже точно не помню, то ли это было во время подготовки к одному из боев с Паскалем, то ли во время подготовки к бою с Наджибом Мохаммеди, с которым я встретился аккурат между боями с Паскалем, у нас возникла идея пригласить Бернарда к нам в тренировочный лагерь. Не в качестве спарринг-партнера, разумеется, а чтобы он посмотрел мои спарринги, может быть, что-то посоветовал, а потом вышел вместе с нами в ринг как член команды. Но тогда не получилось. Бернард сказал: «Я сейчас нахожусь на контракте с HBO. Если вы готовы компенсировать мне те деньги, которые они должны мне заплатить за то, что я буду комментировать ваш бой, то я с удовольствием приеду». Он назвал сумму, это было 30 или 35 тысяч долларов.
Я отказался. Кажется, это все-таки было перед боем с Мохаммеди. Я решил, что это не такой трудный поединок, чтобы идти на такие серьезные дополнительные расходы, тем более что я и сам за бой с Мохаммеди получил совсем немного. Но идея была отличная, прежде всего с точки зрения промоушена. Вот, мол, Сергей Ковалев и Бернард Хопкинс были соперниками, а теперь Хопкинс в углу Ковалева, помогает ему, секундирует. Может быть, когда-нибудь мы так и сделаем, но тогда решили отказаться.
В общем, хоть я и не могу сказать, что мы совсем близкие друзья, но у нас сложились теплые человеческие отношения. Я могу в любой момент ему позвонить или сообщение отправить. Всегда могу обратиться к нему за советом. Какой он человек? Красавчик. Наш человек. После обоих боев с Жаном Паскалем, о которых я еще расскажу, Бернард приходил ко мне в раздевалку, поздравлял, и все так искренне, по-настоящему. Перед вторым боем с Паскалем он мне сказал: «Если я буду нужен в ринге, дай знать, я договорюсь с HBO и приду». В общем, классный человек. Мне очень нравится с ним общаться. Он неоднократно говорил, что готов в случае чего мне помочь. Я тоже всегда готов ему помочь. Пока ни ему, ни мне такой случай не представился, но мало ли что еще может произойти в жизни, и я рад, что могу сказать, что Бернард - мой близкий товарищ.
Хопкинс - Человек с большой буквы. И, как и я, он человек, которого воспитала улица.
Короче говоря, Хопкинс - Человек с большой буквы. И, как и я, он человек, которого воспитала улица. Здесь между нами очень много общего. Может быть, в том числе и поэтому мы нашли с ним общий язык. Разумеется, Америка не Россия, и Челябинск - не Филадельфия, откуда он родом, но все равно люди везде похожи. И ситуации тоже. Улица есть улица.
Хопкинс вырос на улице. С одной стороны, еще в молодости он попал из-за нее в тюрьму. Он был уличным хулиганом, правда, как он утверждает, и я ему верю, никогда не нападал на женщин и детей. Но все время дрался с кем-то, отбирал разные вещи, пару раз его подрезали, потому что ничего не могли с ним сделать голыми руками. Он был завсегдатаем полицейских участков, но до поры до времени ни на чем серьезном не попадался. Потом попался. Избил какого-то парня, который обратился в полицию. И вместо того, чтобы принять участие в отборочных соревнованиях на Олимпийские игры в Лос-Анджелесе 1984 года, а он уже давно занимался боксом, в свои 17 лет получил девятилетний тюремный срок. Вот что сделала с ним улица, точнее, он сам, выпущенный на улицу.
С другой стороны, та же самая улица как бы дала ему дорогу в жизнь. Она подготовила его к американской тюрьме, которая тот еще курорт. Он рассказывал, что там приходилось даже в душ ходить в трусах, чтобы не изнасиловали, потому что, как бы ты ни был силен, с четырьмя-пятью озверевшими парнями, которые еще и старше тебя, все равно не справишься.
И вот в такой обстановке, в которой даже выжить было большой проблемой, он не просто не забывал про бокс, а стал только больше и усерднее тренироваться. Он бегал там и все время повторял себе, как молитву: «Я буду чемпионом мира. Я буду чемпионом мира». И так несколько лет подряд. Он тогда запрограммировал сам себя на всю жизнь. Да так, что потом вписал свое имя в историю на века.
Первый титул он завоевал еще в тюрьме, когда стал чемпионом Америки среди заключенных в своем весе. Но главное даже не в этом. В тюрьме у него было время посидеть и подумать, и в результате тюрьма развернула его в лучшую сторону, о чем он сам часто говорит. Вся его жизнь показывает, что, если ты раз оступился, это не означает, что ты будешь оступаться всю жизнь. Все в твоей власти: хочешь исправиться - исправишься. Не исправился, не понял ничего - никто, кроме тебя, в этом не виноват. Еще Бернард говорит, что если бы не попал в тюрьму, то его, наверное, вообще уже давно бы не было. Очень может быть, что так оно и есть. Никогда не знаешь, что тебя спасет.
Что вызывает у меня особое уважение, так это то, что Бернард никогда не винил в случившемся никого, кроме себя. Это могут только сильные люди. Еще он где-то сказал, что в тюрьме понял, что для того, чтобы быть крутым, необязательно быть негодяем. А слышали бы вы, как он говорит! Великолепный оратор. Часами можно слушать. И не переливает из пустого в порожнее, а все дело говорит, и все это основано на его собственном опыте и подтверждено его собственной жизнью. В общем, матерый человечище, и я такого победил! Да я всю жизнь буду этим гордиться!
Когда Бернарда освободили по УДО, он не пошел к старым дружкам, чтобы срубить легких денег на уличной торговле наркотиками или чем-то еще в этом роде. Он устроился на работу посудомойщиком в отеле и одновременно с этим начал карьеру профессионального боксера. И здесь у него тоже далеко не все сразу пошло гладко.
Свой первый профессиональный бой он проиграл, потому что забрался в слишком большой вес для себя тогдашнего, да и силы свои на тот момент немного переоценил. Потом, как и я, несколько лет дрался неизвестно с кем неизвестно где, причем долгое время продолжал работать посудомойщиком, так как боксом не мог заработать достаточно денег на жизнь. Как и я, кстати. И засуживали его, как и меня, нередко. Пару боев до встречи со мной он проиграл сам, а в других судьи вынесли довольно сомнительные решения не в его пользу, например, в обоих его поединках с Джерменом Тейлором.
Вообще странно, как похожи бывают судьбы людей, вроде бы никак друг с другом не связанных. Его поведение перед боем меня не очень напрягало, потому что оно мне было понятно. Я не раз хотел ему сказать: «Я вырос в местах, очень похожих на те, в которых вырос ты. Причем я там был еще совсем недавно. Меня на понт не возьмешь». Потом уже он рассказывал как-то, как его самого смешит, когда будущий соперник пытается напугать его выпученными глазами. Бернард говорил, что хотел такому парню сказать: «Когда я был в тюрьме, у меня на глазах человека зарезали, как собаку, за пачку сигарет. И я в таком мире выжил и сумел себя отстоять. И ты думаешь, что я твоих страшных глазок испугаюсь?»
И у меня были в жизни будь здоров какие ситуации, о некоторых из них я рассказал, и меня тоже никакими страшными глазами после этого не напугаешь. Да и вообще не напугаешь.
Ну, с уличной судьбой, моей и Бернарда, все ясно, и тут как раз нет ничего необычного. Можно найти еще множество боксеров, которые сначала отличились на улице, а потом на официальном ринге. Но как вам нравится, например, такое: и я, и Бернард очень любим своих жен. И он, и я долго хотели завести ребенка со своими женами, и у обоих это долго не получалось. Наконец, и у него, и у меня родились дети после десяти лет брака! Можно сказать, что все это простые совпадения, а может, за такими совпадениями стоит что-то, чего мы не понимаем.
Я как-то привез Бернарду сувенир в подарок - огромную расписную деревянную ложку. Я ее получил от боксера Андрея Гоголева, с которым мы вместе выступали по любителям. Мы с ним однажды говорили о Хопкинсе, и я тогда сказал: «Давай я ему передам твою ложку». Андрей очень обрадовался и только попросил, чтобы я прислал ему потом фотографию Хопкинса с его ложкой. Как я сказал, так и сделал. Бернард, когда увидел эту полутораметровую ложку, просто пришел в восторг. Фото Бернарда с ложкой где-то у нас есть. Я размещал его на инстаграме.
Бой с Хопкинсом стал в моей судьбе во многом переломным. Это был первый бой, за который я получил гонорар в миллион долларов.
Три года я боксировал бесплатно, в долги влезал, а тут миллион. К этому тоже надо было быть готовым. Надо было психологически справиться с этим. Кто-то другой на моем месте мог бы решить, что надо только провести этот бой, неважно даже как, выиграть или проиграть, получить свой миллион и считать, что жизнь удалась.
Но довольствоваться достигнутым - это не по мне. Причем дело далеко не в деньгах, мне деньги вообще никогда разум не туманили. Ни тогда, когда у меня их не было, ни тогда, когда появились. Мне нужно было обязательно выиграть этот бой, остаться чемпионом и продолжить свое развитие и как боксера, и как человека. Я не хотел останавливаться на этом. Поэтому я вышел на бой с Хопкинсом с правильным настроем и выиграл. И получил свой миллион.
И пусть с этого миллиона мне пришлось выплатить все положенные налоги и проценты промоутеру с менеджером, но тем не менее это был мой первый миллион долларов в жизни.
Последний раз я виделся с Бернардом в Канаде после моего второго боя с Жаном Паскалем, то есть 30 января 2016 года. Хопкинс там, как обычно, работал комментатором канала HBO. После боя он зашел ко мне в раздевалку, мы крепко обнялись, и он меня поздравил с уверенной победой. Познакомился там с моей мамой, поднял ее руку и сказал:
«Вот она - чемпионка! Не ты чемпион, а она! Она вырастила такого лося, как ты. Значит, она и есть настоящая чемпионка!»
Здорово, конечно, что он так отнесся к моей маме. Ей было приятно, а мне было еще приятнее за нее. Как-то все очень по-человечески вышло. Бернард это умеет. Потому что у него внутри это есть. Это ведь не сыграешь.