Два Паскаля
До боя с Хопкинсом у меня был титул WBO. После победы над Бернардом в ноябре 2014 года у меня в руках оказались еще и титулы WBA и IBF. Оставался только один чемпионский пояс, по версии WBC, который до сих пор принадлежит не мне. Им владеет канадец гаитянского происхождения Адонис Стивенсон. Естественно, моей главной целью стал бой со Стивенсоном, но тот от встречи со мной всячески увиливал.
В принципе, и я, и мой промоутер Кэти Дува со своей компанией Main Events давно как бы имели в виду Стивенсона. Именно с целью познакомить канадскую публику со мной, если помните, мы еще в 2013 году провели в Монреале бой с Исмаилом Силлахом в одной программе со Стивенсоном. Другой, необъявленной целью было тогда то, чтобы канадцы сами стали требовать от Стивенсона боя со мной, а то он как-то совсем не горел желанием выйти против меня в ринг.
Время шло, а желания встретиться со мной у Стивенсона не возникало. В этой обстановке надо было напомнить канадцам о себе. И вот Катя как-то мне сказала: «Со Стивенсоном много сложностей. Но есть возможность организовать бой с другим канадцем - Жаном Паскалем. С одной стороны, канадцы, которые тебя уже знают и помнят, смогут еще раз тебя увидеть, с другой - это поможет нам потом давить на Стивенсона. В общем, решай».
Катя была права. Бой с Паскалем должен был привести к тому, что на Стивенсона кроме нас стала бы давить еще и канадская боксерская общественность. В общем, это был хороший план. Тем более что Паскаль на тот момент сам по себе был фигурой весьма уважаемой среди своих фанатов.
Он долго не знал поражений. Только в 2008 году Паскаль проиграл по очкам с небольшим разрывом очень сильному британцу Карлу Фрочу в бою за вакантный титул WBC в весе до 76,2 кг. Однако уже в следующем году он нокаутировал стойкого итальянского ветерана Сильвио Бранко[1] и завоевал титул WBC уже в моей категории до 79,4 кг. Затем он трижды защитил свой титул, в том числе против экс-чемпиона Чэда Доусона, который позже снова стал чемпионом мира. Ну а потом у Паскаля было два очень трудных боя с моим хорошим приятелем Бернардом Хопкинсом. Первый закончился вничью, что позволило Паскалю сохранить титул, но во втором бою Хопкинс победил его уверенно, хотя судьи увидели совсем незначительное преимущество Бернарда. Это было в 2011 году. С тех пор до встречи со мной Паскаль больше не проигрывал. Между прочим, как и Стивенсон, он тоже родом с Гаити.
В общем, Паскаль был правильным противником для меня на тот момент. После боя с Бернардом Хопкинсом 8 ноября 2014 года я улетел в Россию и вернулся в Америку уже в январе. В России мы славно погуляли. Я очень радовался тому, что завоевал еще два чемпионских пояса. А тут еще и Новый год, который я тоже отметил в России, и очень весело. Два с половиной месяца я питался без ограничений, отмечал победу и новые пояса со всеми своими друзьями, а их у меня много. В результате на первую пресс-конференцию с Паскалем, как сейчас помню, я заявился такой сытый и до безобразия толстый.
Это был самый первый этап раскрутки нашего боя. Потом была еще пресс-конференция в Канаде. И вот наступило время готовиться к бою. Новогодние пирожки, естественно, сказались на моей форме, и мне нужно было согнать много лишнего веса. А переход от безделья к работе не был беспроблемным. Поднявшись в Биг Бер на ОФП за два месяца до боя, я никак не мог начать тренироваться систематически. Получалось так, что три-четыре дня потренируюсь, и тут обязательно кто-нибудь из друзей приедет покататься на лыжах или просто на выходные, что, естественно, заканчивалось посиделками за ужином, а значит, мы снова продолжали праздновать Новый год.
Это необъяснимо, но мне на самом деле казалось, что я вот-вот начну тренироваться и быстро войду в спортивный режим. Но нет. Как показал мой опыт, это было просто нереально в таких условиях.
В общем, полноценную работу в тренировочном лагере я начал достаточно поздно - 29 января, а сам бой был назначен на 14 марта и должен был пройти в Монреале. Таким образом, у меня в распоряжении было всего шесть недель. Как минимум на две недели меньше, чем нужно. То есть времени и так было меньше, чем обычно, а растренирован я был больше, чем обычно, на все сто процентов.
Проблемы с весом были очень серьезные. Он никак не поддавался за такой короткий срок, несмотря на интенсивные и форсированные тренировки.
В конце концов во мне поселилась нездоровая мысль, что я могу потерять все свои чемпионские титулы еще на взвешивании, если не уложусь в лимит своего полутяжелого веса, до 79,4 кг. Вот просто встану на весы - и потеряю за один миг. Дело осложнялось также тем, что в то время я еще не пользовался услугами диетолога и просто неправильно гонял вес. Наверное, это странно звучит: чемпион мира по трем версиям, а не умел грамотно гонять вес, но так и было, что скрывать?
Чемпион мира по трем версиям, а не умел грамотно гонять вес, но так и было, что скрывать?
И проблемы с весом у меня были до самого конца, до самого взвешивания. Получилось все более-менее так, как было во время подготовки к бою с Седриком Эгнью, хотя причины были совершенно другие. Тогда я потерял контроль над весом во время подготовки и на заключительном этапе вынужден был изматывать себя сгонкой. Теперь же сама подготовка была и к черту, но результат был тот же самый - я никак не мог сделать вес и был совершенно измотан и физически, и морально.
В Монреаль мы прилетели в воскресенье, 8 марта. В понедельник у меня была тренировка. После нее я совсем немного перекусил вместо полноценного обеда. Во вторник не ел и не пил уже ничего, ни грамма еды, ни капли воды. В среду - тоже. И вот после такой двухдневной голодовки, с учетом того, что я начал сгонку еще 29 января, в четверг утром я встаю на весы - и у меня три килограмма «лихи»! А на следующий день, в пятницу, официальное взвешивание!
Тренироваться уже толку не было, и я принял решение согнать остаток в парилке. Я намазался порорасширяющим гелем «Альболенэ», что помогает обильнее потеть, и вместо завтрака пошел в парилку. Выйдя из парилки, надел халат, обернул ноги полотенцем и так сидел до тех пор, пока не остыл и не перестал потеть. Когда перестал, встал на весы. Минус килограмм. Пошел в номер поспал. Через четыре часа вместо обеда я повторил эту процедуру. Минус еще кило триста. Опять пошел в номер, полежал. Ну и вместо ужина проделал все то же самое. В результате этих трех походов в парилку я и сбросил последние три килограмма.
Когда я вписался в вес - это для меня было такой радостью! Я не потерял титулы на весах, как могло бы быть. Теперь осталось их отстоять в реальном бою. Только после взвешивания, которое прошло 13 марта, я стал по-настоящему настраиваться на сам поединок. До этого я настраивался на бой с весами, думал исключительно о том, сколько у меня лишних килограммов и как справиться с этой проблемой.
Между тем события шли своим чередом. В среду, за три дня до боя, на последней пресс-конференции у меня произошел конфликт с Паскалем, который наглядно показал мне, что у него играют нервы, что он находится на взводе, не уверен в себе и психологически неустойчив.
Паскаль подошел ко мне очень близко и нарушил мое личное пространство.
Паскаль подошел ко мне очень близко и, как говорится, нарушил мое личное пространство. Мне это не понравилось. Я ему сказал: «Соблюдай дистанцию», - а он продолжал напирать. На мне была бейсболка, и мне пришлось козырьком упереться ему в переносицу, чтобы он своим лицом не коснулся моего. После этого Паскаль неожиданно сдернул с меня бейсболку.
Он только упал в моих глазах и еще вызвал желание бить его долго и больно.
Ничего, кроме того, что у него сдали нервы, он мне этим не показал. Он только упал в моих глазах и еще вызвал желание бить его долго и больно. Забегая вперед, скажу, что это в конечном счете сыграло и против меня, потому что я заряжался в каждый удар, и он на этом меня ловил, так как удары, которые я готовил, были видны и зависали в конечной фазе. Паскаль проваливал меня и подхватывал. Три или четыре раза у него проходили такие удачные комбинации. Удары были жесткие. Слава богу, я не был ими ни нокаутирован, ни даже послан в нокдаун.
Короче говоря, я временами действовал неправильно в том бою, но, с другой стороны, я получил бесценный опыт. Я еще раз увидел, что не стоит вкладываться в каждый удар, а надо сохранять холодную голову и придерживаться своего плана на бой.
Но еще до боя выяснилось, что Паскаль раздражал далеко не только меня. В Монреале мы часто ходили группой в одинаковых костюмах. В магазинах в нас распознавали спортсменов и спрашивали: «Ребята, а чего вы все одинаково одеты? Вы команда какая-то?» - «Да, - говорили, - у нас бой будет тут в субботу». - «А с кем боксируете?» - «С Жаном Паскалем».
«С Жаном Паскалем? Ребята, надерите ему задницу! Он вообще забыл, кто он такой, откуда приехал, никого не уважает, зазнался, смотрит на всех свысока».
Так было, например, когда мы отправились купить мне кроссовки для бега. Да и еще далеко не один раз.
Надо признать, что большинство боксеров, да и спортсменов вообще, когда вылезают из бедности, начинают портиться. Деньги - это как увеличительное стекло. Нормального, правильного человека они делают лучше и дают ему возможность проявить свои положительные качества. Допустим, раньше он хотел кому-то помочь, но не мог, а теперь может и помогает. А плохого человека деньги портят еще больше. Обычно он начинает совсем погано себя вести, зазнается, становится высокомерным. Раньше он не мог себе этого позволить, а теперь может. Короче, чем больше у человека денег, тем сильнее проявляется его сущность.
Вот и Паскаля деньги проявили. Стал так высокомерен, что свои болеть за него перестали. К тому же он всегда был весь на понтах. Всюду показывал, что ездит на «Мерседесе». Когда проезжал мимо нас, обязательно открывал окна, чтобы мы слышали, как громко в его машине играет музыка. И такая показуха и дешевка с ним были на каждом шагу. Вел себя как клоун. Смешно было на все это смотреть. Он думал, что выглядит круто, а выглядел жалко. Вообще я к людям нормально отношусь, но к Паскалю не испытываю ни малейшего уважения и не скрываю это. Для меня он никто и ничто. Боксер сильный, но это все хорошее, что я могу о нем сказать, и я его карьеру в конце концов похоронил.
Я к людям нормально отношусь, но к Паскалю не испытываю ни малейшего уважения и не скрываю это. Для меня он никто и ничто. Боксер сильный, но это все хорошее, что я могу о нем сказать, и я его карьеру в конце концов похоронил.
Но тогда, 14 марта, это все было еще впереди. Со взвешиванием мои проблемы не закончились. Оставалась неуверенность в своих силах. Прежде всего из-за того, что плохо провел тренировочный лагерь. Были сомнения в том, хватит меня на 12 раундов или нет. Подготовка и сама-то по себе была короткая и неполноценная, и начал я ее с совсем плохого собственного физического уровня, а тут еще все время срывался, пока тренировался.
Я все еще гонял вес во время следующего этапа подготовки в Майами. Там вроде бы зима стояла, январь на дворе, но душно и жарко было, как летом. Тридцать градусов и очень влажно. Зал, в котором мы занимались, фактически находился на улице, духота была такая, что не то что тренироваться было сложно, а дышать нечем. Тренируешься, а сил нет. Пить охота постоянно, а нельзя. Сидишь вечером, умираешь - пить хочешь. И есть тоже. И довольно часто я срывался и выпивал немного вина или шампанского. Не для того, чтобы опьянеть, а чтобы хоть как-то заснуть на голодный желудок. От голода и жажды сна ни в одном глазу не было, и приходилось с этим как-то бороться. Причем происходило это со мной очень часто, можно сказать, постоянно. Это совершенно ненормально - принимать алкоголь в период подготовки к бою, и всем своим измученным организмом я это чувствовал.
А тут в дополнение к тому, о чем я уже рассказал, после взвешивания за те сутки, что оставались до боя, я ни в чем себе не отказывал, вознаграждая себя за все муки, и к бою набрал 9 килограммов. Это, конечно, был перебор, и опять-таки это плохо сказалось на моем физическом состоянии.
Все это в сумме вылилось в то, что у меня в голове возник вопрос: а готов ли я вообще к этому бою? Хорошо, весы я победил, но оставался еще Паскаль, а он не весы. Он бьет, и бьет сильно.
Когда я уже шел из раздевалки к рингу под свою песню «Вечно молодой и вечно пьяный», я очень сомневался в собственных силах и думал:
«Неужели я сегодня проиграю? Неужели наступил тот день, когда я потеряю свои титулы?»
В зале собралось порядка 20 тысяч зрителей, больше даже, чем на мой бой с Бернардом Хопкинсом. Это меня просто ошеломило. Я шел в ринг, как солдат на войну: что будет, то будет. Контракт подписан, бой назначен, и не в моих понятиях было давать заднюю. Да и не дал бы я заднюю, даже если бы это зависело только от меня.
При всем этом я отлично сознавал, что Паскаль был для меня большой угрозой. До встречи со мной он очень прилично дрался с хорошими бойцами, Карлом Фрочем, Лучаном Буте, Бернардом Хопкинсом, и не всем им проиграл. Так что были у меня сомнения. Слава богу, что все обошлось. Я считаю, что это мой характер не дал Паскалю меня сломить.
Как ни странно, подготовка оказалась куда тяжелее самого боя. Я не ожидал, что первый раунд станет для меня таким простым. Я сразу захватил инициативу и то и дело попадал в Паскаля очень жесткими ударами, и это меня сильно воодушевило, но он на удивление хорошо их держал. И здесь есть еще один момент, на котором я бы хотел остановиться особо, потому что в данном случае, как мне кажется, все было не просто так.
Перед боем Паскаль все время настаивал на том, чтобы допинг-контроль на всех этапах подготовки, а также после боя осуществляла Всемирная антидопинговая ассоциация (WADA). Я на это ответил, что готов сдать любой анализ на любой допинг в любое время, но не готов тратить даже цента на это. Я ему так и сказал: «Я ничего не принимаю, никаких левых препаратов, и мне нет нужды проверяться. Если у тебя есть какие-то сомнения на этот счет, то ты и плати за это из своего кармана все 100 процентов».
Паскаль отреагировал на это довольно странно. Он сказал, что готов платить, но чтобы при этом допинг-контроль осуществляла не WADA или другая ассоциированная с ней организация, а какая-то одному ему известная нелицензированная компания, частная клиника или что-то в этом роде. С этим я, конечно, не согласился и сказал, что допинг-контроль должна проводить только компания, сертифицированная WADA. После этого он отказался платить, и наш бой прошел без вот такого расширенного допинг-контроля. Все было как обычно: местная антидопинговая комиссия и федерация взяли у нас пробы мочи до боя и после.
И вот, возвращаясь к бою: когда мы с ним дрались, у меня возник вопрос: как он держал такие тяжелые удары? Наверное, он что-то употреблял, раз у него было такое большое желание проверить меня, раз он был таким настойчивым и вместе с тем непоследовательным в этом вопросе.
Все эти мысли появились у меня прямо во время боя, когда мы дрались. Я взвинтил темп и очень сильно провел первые раунды. В период подготовки я внимательно изучил бои Паскаля, поэтому я знал, что он никогда не падал, никогда не был в нокдауне. Однако в третьем раунде я его достал. Я оказался в правосторонней стойке, из которой пробил левый прямой и правый боковой, после чего Паскаль улетел в канаты, и рефери открыл ему счет. Что бы он там ни говорил, это был настоящий нокдаун.
Я часто попадал тяжелыми ударами, Паскаль болтался на ногах, метался по рингу. Меня это заводило.
Честно скажу: я сам зверел от своих удачных попаданий, уж очень здорово он меня разозлил перед боем. Я хотел его наказать и теперь наказывал.
Четвертый раунд я тоже провел хорошо, хотя Паскалю удалась неплохая контратака, но это и все. В пятом я совершенно сознательно сбросил обороты, потому что понимал, что после той весогонки, которую я прошел перед боем, не смогу отбоксировать все 12 раундов в таком темпе.
Любопытно, что этот пятый раунд, в котором я просто позволил Паскалю слегка активизироваться и что-то поделать, не более того, судьи, как я узнал после боя, отдали ему. Я внимательно изучил видеозапись боя и еще раз убедился, что я за пятый раунд навтыкал ему очень много джебов[2], а он провел всего три серии в конце раунда, в которых половина ударов пришлась по воздуху, и за это он получил победу в раунде. Но теперь это все равно не имеет уже никакого значения.
В шестом раунде я опять активизировался и в целом провел его хорошо, хотя Паскаль и огрызался. Все-таки меня очень удивляло, что он до сих пор стоит. Я столько раз жестко в него попал, уже и руки об него отбил, а он хоть и шатается во все стороны, но по-прежнему на ногах. Однако в седьмом раунде от нокдауна его, по-моему, спас только гонг.
В восьмом раунде я уже стал просто давить Паскаля. Начал очень хорошую атаку и тут поскользнулся в своем же углу, где было налито много воды, и упал. Если бы не это, наверное, я бы его добил.
Я тут же поднялся на ноги, но увидел, что хронометрист[3] как бы зафиксировал мне «нокдаун» и показывает рефери, сколько секунд прошло с того момента, когда я коснулся пола. И Паскаль, шатаясь, словно целый день провел у пивнушки, пошел в нейтральный угол, как будто мне считают нокдаун! Я вижу, что пуэрториканский рефери Луис Пабон колеблется, что ему делать. Я ему говорю: «Со мной все в порядке. На него посмотри».
Камера в тот момент показывала только меня и рефери, а Паскаль стоит, болтается на ногах и держится за канаты. Пабон здраво оценил эту ситуацию, никакой нокдаун мне отсчитывать, разумеется, не стал и дал команду: «Бокс!» Я тут же что было сил засадил в Паскаля еще два удара с правой. Каким-то чудом он опять остался на ногах. То, что он себе вкалывал, его удержало. Тут к бабке не ходи, иначе быть просто не могло. Там потом, во втором нашем бою, был еще один эпизод, который меня в этом окончательно убедил, я его чуть позже расскажу.
После этих моих последних двух ударов рефери Луис Пабон остановил избиение. Я считаю, что он правильно сделал, так как Паскаль пропустил очень много тяжелых ударов, болтался на нестойких ногах, и такой поединок не нужно было продолжать ради его же здоровья.
Когда бой закончился, я еще раз подумал о том, что на этот раз вылез только на своих волевых качествах, и честно скажу, я тогда поймал себя на мысли, что больше никогда не хочу с этим человеком встречаться, словно чуял, что мне придется провести с ним еще один бой. Паскаль - нелегкий противник. У него тяжелые удары. Несколько из них, которые я пропустил, я прочувствовал в полной мере. Кроме того, я был недоволен собой. Мне не понравилось, как я отбоксировал. Много промахивался, но все это было только из-за плохой подготовки. Когда же позже зашла речь о том, чтобы провести с Паскалем еще один бой, от былого нежелания драться с ним снова не осталось и следа, я только обрадовался.
Я хотел еще раз наказать этого парня. Он на редкость неприятный человек, который не уважает ни себя, ни кого-либо вокруг.
В общем, как я уже говорил, неправильный пацан.
После боя Паскаль стал говорить, что бой рано остановили, что у него был план измотать меня, а потом забить и что он по этому плану и работал. Конечно, это было чистым враньем, но тем не менее подготовило почву для проведения еще одного поединка между нами.
Телевизионные показатели по нашему бою тоже были очень хорошие. Его посмотрело больше 1,2 миллиона абонентов по каналу HBO, и 36 тысяч платных абонентов в Канаде. О том, что стадион был забит до отказа, я уже говорил. Наконец, у меня на тот момент просто не было потенциальных соперников такого уровня, как Паскаль, которых канал HBO хотел бы показать.
Тут надо знать, что для телевидения, в данном случае для канала HBO, все боксеры делятся на три группы. В группу A входят те, кто получает за свои бои большие деньги. В моем весе и рядом - это тот же Паскаль, Адонис Стивенсон и Андре Уорд. Группа B - это такие бойцы, как поляк Анджей Фонфара или мексиканец Хулио Сесар Чавес-младший. За бои с ними платят меньше. Группа C - это такие бойцы, как, например, Седрик Эгнью или Блейк Капарелло. Их толком никто не знает, и за бои с ними платят совсем немного.
Так что ничего удивительного в том, что HBO согласилось провести еще один мой бой с Паскалем, нет. Поводом стал формальный аргумент промоутера Паскаля. Он и его люди сказали: «Мы считаем, что бой остановили рано, Паскаль проводил бой по своему плану и мог его продолжать, поэтому мы хотим организовать реванш». Нам этот бой был тоже выгоден, поэтому мы не стали спорить и просто ответили согласием.
«Бой остановили рано, Паскаль проводил бой по своему плану и мог его продолжать, поэтому мы хотим организовать реванш».
Однако до матча-реванша с Паскалем нам пришлось провести еще один поединок. Наджиб Мохаммеди из Франции был обязательным претендентом на один из принадлежавших мне титулов - по версии IBF. Сам я совершенно не хотел этого боя, но отказаться от него не мог, так как в таком случае IBF лишила бы меня титула. В результате получилось, что я был вынужден боксировать с Мохаммеди за очень маленькие деньги только ради сохранения титула.
По классификации, которую я только что привел, Мохаммеди, пусть он и обязательный претендент, находился в категории C. В связи с этим люди из HBO мне сказали: «Сергей, Мохаммеди не вызывает никакого интереса у нашего зрителя. Поэтому мы не сможем за бой с ним заплатить тебе хоть сколько-нибудь приличные деньги. Так что отказывайся от титула IBF и делай его вакантным, а мы дадим тебе соперника, которого мы хотим, того же Паскаля еще раз, и мы тебе хорошо за это заплатим».
На это я сразу ответил: «Нет!»
Я сказал, что хочу реализовать свою давнюю мечту и написать новую главу в истории бокса, завладев всеми четырьмя поясами в моем весе. Ни одному боксеру из России такое еще не удавалось.
Я был готов пожертвовать деньгами и провести этот ненужный мне во всех отношениях, кроме сохранения титула IBF, бой, и я окончательно заявил, что буду боксировать с Мохаммеди.
Как и ожидалось, сам бой для меня никакой проблемы не составил. Он продлился всего три раунда. Началось все с того, что я попал в Мохаммеди хорошим левым прямым, и у него сломалась подглазная кость, после чего он не смог продолжить бой. Мне об этом уже позже сказала Кэти Дува. Ее компания Main Events была организатором боя, так что это она отправляла Мохаммеди после боя в больницу, и она была в курсе того, что с ним произошло.
Теперь у меня было три месяца на отдых, а затем я приступил к подготовке ко второму бою с Жаном Паскалем, и на этот раз я готовился уже очень серьезно. По ОФП взял отличного тренера из Челябинска, который работал с хоккейной командой «Трактор». Он работает со мной и сейчас. На сей раз мне нельзя было расслабляться. На это были свои причины.
После поражения Паскаль разогнал свою команду. Это, кстати, тоже кое-что говорит о нем как о человеке. Как так можно? Взял и всех выгнал! Что, все, кроме него, были виноваты? Так или иначе, но ко второму бою его готовили уже совершенно другие люди. Опять, забегая вперед, скажу, что, на мой взгляд, они сработали не лучше прежних. Только не их это была вина.
Паскаль какое-то время искал нового тренера, причем теперь он хотел работать только с известным специалистом. Сначала он обратился к Роберту Гарсии, но тот ему отказал, сказав: «Я с Ковалевым в хороших отношениях, поэтому я не буду тебя тренировать». Еще к кому-то Паскаль обращался, уже не помню фамилию. Все ему отказывали по той же причине.
Я потихоньку стал своим в заокеанском боксерском мире.
В конце концов он буквально напросился к Фредди Роучу. Было это так. Паскаль пришел к Фредди, но тот ему отказал. Он пришел во второй раз, Фредди снова отказал. Он пришел в третий, и тогда Фредди сказал: «Ну, раз ты такой настойчивый, то давай сделаем это». Об этом мне рассказали несколько человек из зала Роуча.
Мы с Фредди в хороших отношениях, но, разумеется, я не держу на него зла и не обижаюсь за то, что он согласился работать с Паскалем. Это работа, это бизнес. Почему Фредди должен терять заработок, который сам к нему пришел? Причем пришел не один раз, а целых три.
А вот что меня по-настоящему бесило, так это то, как Паскаль распустил свой язык. Он стал везде и всюду обвинять меня в расизме, такой цирк устроил. Да, я как-то сказал, что
Паскаль и Стивенсон - два куска говна, которые друг друга стоят. Характеры у них похожие. Оба любят попонтоваться.
Без всякого на то основания считают себя выше и лучше других. Какой из Стивенсона чемпион, когда он держится мертвой хваткой за свой пояс и ради того, чтобы у него его никто не отобрал, дерется со всякими мешками? Не понимаю, как ему самому за себя не стыдно, когда на него стыдно даже смотреть.
Паскаль это вывернул самым идиотским образом, мол, говно черное, они черные, значит, я хотел оскорбить их за цвет кожи. Так я могу повторить: Стивенсон и Паскаль - два куска говна, только к их цвету кожи это не имеет никакого отношения. Зато имеет отношение к их человеческой сущности.
Но Паскаль все время раскручивал тему расизма, причем делал это как полный кретин. Приперся на одно мероприятие с бананами, стал там выступать: «Я не обезьяна, я горилла…» Я так и не понял, что он хотел этим сказать. И на последнюю пресс-конференцию опять притащил свои любимые бананы. Там он, кстати, закусился с моим тренером Джоном Дэвидом Джексоном.
Кстати, как я могу быть расистом, если мой тренер - афроамериканец, если Дон Тернер, остающийся в моей команде, тоже афроамериканец, одним из моих тренеров по физподготовке опять-таки был афроамериканец. Если бы я был хоть в какой-то степени расистом, откуда бы у меня взялся такой друг, как Бернард Хопкинс?
Короче говоря, Паскаль искал поддержки у обиженных и закомплексованных людей, которые могли бы поверить в ту муть, которую он распространял обо мне. Ну, во-первых, это ложь, во-вторых, из обиженных хорошую болельщицкую базу все равно не сделаешь.
Паскаль искал поддержки у обиженных и закомплексованных людей, которые могли бы поверить в ту муть, которую он распространял обо мне.
Но эта его «утка» обо мне все равно не прошла. Люди отлично понимали, что он делал и для чего он это делал. Судя по всему, он просто метался и пытался, как тонущий, найти спасательный круг среди канадских любителей бокса, но не нашел и утонул: и как боксер, и как человек. Туда ему и дорога.
Однако разозлить меня ему удалось. Я не жестокий человек, но, как было и перед первым нашим боем, Паскалю удалось довести меня до такого состояния, что я хотел не просто его победить, а сделать ему больно, очень больно. И опять-таки, как это было и перед первым боем, ему и помимо меня удалось очень многих настроить против себя.
Когда я приехал в Канаду на второй бой с Паскалем, я понял, что политика моей команды была совершенно правильной. Меня запомнили, стали здесь гораздо чаще узнавать и относились ко мне еще лучше, чем прежде. Значит, Стивенсону косить от боя со мной теперь будет еще менее удобно.
Я тоже уже был здесь не в первый раз и пошел, что называется, по знакомым адресам и снова убедился в том, что очень многие местные любители бокса будут болеть за меня. Нас в любом ресторане кормили бесплатно и желали мне наказать Паскаля за его, как они говорили, dirty mouth (грязный рот). Я снова спрашивал монреальцев: «Как же так? Он же ваш, местный?» А мне опять отвечали, только теперь еще более развернуто: «Да он вообще забыл, откуда он приехал. А кто про свои корни забывает, тот недорого стоит. И что он несет? Пасть свою грязную разинул и балаболит!» Еще канадцы желали мне повторить мой успех и во второй раз прибить Паскаля еще раньше, чем в первый. Разумеется, далеко не все канадцы болели за меня. Те, кто болел за Паскаля, ко мне не подходили. Но то, что за меня в чужой стране искренне болело столько народу, многое говорит как обо мне, так и о Паскале.
Очень большая поддержка шла из России. Даже когда я с Хопкинсом боксировал, такой поддержки не было. Если Паскаль сумел своих соотечественников против себя настроить, то что говорить о россиянах, до которых дошли его перлы обо мне. Все говорили: убей этого балабола, этого трепача. В общем, меня, похоже, в этом бою весь мир поддерживал. Все это, конечно, было мне на руку. То есть я был не только физически готов к этому бою в отличие от первого, но и отлично эмоционально заряжен.
Как я уже много раз говорил, перед боем всегда что-то происходит. За день до взвешивания я был в отличной форме. Скорость, жесткость и чувство дистанции были просто невероятными. Я тогда думал, что завалю Паскаля за один-два раунда, но тут я сам допустил небольшую ошибку. Я пошел попариться в бане. Думал, немного подсушусь, буду порезче, но это оказалось уже лишним. В общем, думал, будет чуть-чуть лучше, а стало чуть-чуть хуже. Есть такое правило: лучшее - враг хорошего. Это означает, что, если все уже и так хорошо, не надо пытаться сделать это еще лучше. Я об этом забыл. Впрочем, и так все в этом бою прошло так, как надо. Может быть, и хорошо, что он не был слишком коротким и зрители получили свое удовольствие.
Когда я вошел в зал, то, судя по крику, подумал, что аудитория разделилась в своих симпатиях 50 на 50. То есть половина «его» зала болела за меня. Это уже была моя моральная победа.
Едва бой начался, как я почувствовал, что полностью контролирую его и что это только дело времени, когда я дожму Паскаля. Вообще мне кажется, что он был морально не готов ко второму бою со мной. Я считаю, что все сделал еще в первом бою. Я не добил его тогда, потому что его реально спас рефери Луис Пабон. Если бы он этого не сделал, тот бой закончился бы для Паскаля совсем печально, и он это знал. Но что ни делается, все к лучшему. Пабон остановил тот поединок, и состоялся этот матч-реванш. А то, что случилось в первом бою, что ему было тяжело - это явно отложилось в голове Паскаля.
Тут был и еще один интересный момент. Перед первым боем Паскаль все время настаивал на том, чтобы допинг-контроль нашего поединка осуществляла WADA, но потом сам сделал все для того, чтобы этого не произошло. На этот раз по контракту именно WADA была привлечена для проведения допинг-контроля. Вроде бы Паскаль получил то, чего якобы хотел, но что из этого вышло?
WADA стала проверять нас еще за два месяца до боя. За это время они заявлялись ко мне в самые неожиданные моменты шесть раз. И рано утром приходили, и вечером приходили, в любой момент приходили, брали кровь, мочу и так далее. И к Паскалю точно так же.
И вот после того, как нас тщательно проверили на допинг, когда Паскаль был точно чистый, я увидел совершенно другого бойца. Паскаль пытался вести себя самоуверенно перед боем, но на самом деле он боялся. Начался бой - а он толком ничего не делал, просто ноль.
Уже в первом раунде он упал от моего левого джеба. От джеба! Хотя в первом бою я всаживал ему мощнейшие удары, а он все стоял. Значит, он тогда точно был под каким-то допингом. Теперь это стало совершенно ясно. Сомнений не осталось. Рефери этот нокдаун не засчитал, решил или сделал вид, что решил, будто Паскаль поскользнулся, но это ничего не меняет. Нокдаун был самым настоящим. Я даже руку поднял, потому что почувствовал, что он упал именно от удара. Какое там поскользнулся?
Мне доводилось общаться с людьми, которые признавались в том, что употребляли допинг. Ерунда, что он не помогает держать удар. Например, тестостерон действует как озверин, и с ним удар держат куда лучше, чем без него. В первом бою с Паскалем я весил 89 кг, и весь этот вес я вкладывал в свои удары. А теперь, когда мы прошли тщательный допинг-контроль, я каким был, таким и остался, а вот его держалка почему-то сразу стала куда хуже: от джеба упал.
Есть у меня еще одно косвенное доказательство моих слов. В первом бою Паскаль работал с канадским тренером, которого я видел у него в углу. Имени его я не могу вспомнить, но этот тренер широко известен как «химик». У него имеется огромный опыт работы со всякой фармакологией. В Америке, в Канаде все, кто имеет какое-то отношение к боксу, это хорошо знают. Он со многими боксерами работал. Например, с известным бойцом Давидом Лемье, которого Гена Головкин нокаутировал в восьмом раунде, и со многими другими. Вот и Паскаля к нашему с ним первому бою тоже он готовил. Теперь его в углу Паскаля не было. Зато там был хороший тренер Фредди Роуч, но Паскаль от этого лучше не стал. Только хуже. Как уже говорил, я сделал всю работу еще в первом бою.
В третьем раунде ударом слева, как я почувствовал, я сломал ему нос, а сам повредил руку. Тем не менее я всю дорогу бил джеб, по корпусу бил, чтобы сбить ему дыхание. Но я не старался его нокаутировать.
Я хотел как можно больше и как можно дольше причинять ему боль. Мне это доставляло удовольствие: уж слишком много гадостей он наговорил обо мне.
Третий раунд был последним, когда Паскаль пытался хоть что-то делать. С четвертого раунда я уже бил на выбор. После седьмого Фредди Роуч принял разумное решение и остановил бой. Тем самым, думаю, он спас Паскалю здоровье, но карьеру его уже ничто не спасет. Я уверен, что она практически закончена. Может быть, он еще попытается попрыгать, но на прежний уровень все равно больше никогда не выйдет.
В истории нашего второго боя был еще один момент. Паскаль проиграл в нем 50 тысяч долларов, которые он сам же предложил поставить на то, что я не закончу бой до восьмого раунда. Получилось это так. После первого этапа подготовки, за месяц до боя, я спустился с гор, и с нами обоими провели интервью. Организаторы хотели сделать это во время обеда или как-то еще, но чтобы мы сидели вместе. На что я четко сказал, что с Паскалем за одним столом сидеть не буду, предложил взять интервью сначала у него, потом у меня или наоборот, но только не вместе. В результате они сначала проинтервьюировали меня, потом через час Паскаля.
В своем интервью я сказал, что постараюсь остановить его раньше, чем в восьмом раунде, то есть раньше, чем в первом бою. Видимо, после встречи со мной они спросили его, что он об этом думает. Вскоре мой друг скинул мне ссылку на видео, в котором Паскаль поставил 50 тысяч долларов на то, что я не смогу победить его раньше восьмого раунда. При этом проигравший пари должен был не просто отдать деньги победителю, а перевести их на счет одной благотворительной детской организации. Я на это согласился. Всю историю можно легко поднять в «Твиттере», чтобы убедиться, что я говорю так, как оно было. Однако когда пришел день расплаты, Паскаль соскочил со словами, что я отказался от ставки. И его совершенно не смущало, что можно посмотреть мой аккаунт, в котором все видно. Это было в январе 2016 года. Можно найти и увидеть, какие ставки были сделаны и какие слова при этом сказаны.
Паскаль по этому долгу не рассчитался до сих пор. Но мы не в России, тут я не могу никак на него подействовать или как-то надавить. Если бы это было в России, с него бы еще и побольше забрали. Наверное, он тогда просто решил таким образом попиарить себя, а в итоге получилось так, как получилось. Метлой трепанул и слинял.
Совсем гнилым человеком он в этой истории выглядит. Впрочем, он гнилой и есть. Я еще перед первым боем сказал, что он просто trash talker (злобное трепло).
Нельзя сказать, чтобы я совсем не догадывался, что он так себя поведет. Уж слишком хорошо знал его на тот момент. Но тогда я об этом не думал. С Жаном Паскалем было покончено. Оставался еще Адонис Стивенсон, чемпион мира по версии WBC в моем весе, который все никак не хотел выйти в ринг против меня. Он ведь был в зале, и теперь пришло время заняться им.
Известный комментатор Макс Келлерман после боя прямо в ринге спросил меня, с кем бы еще я хотел встретиться. Я ответил ему, что хотел бы встретиться с настоящим чемпионом мира по версии WBC, но я не считаю, что Адонис Стивенсон таким чемпионом является. При этом я слегка исказил его фамилию, назвав его вместо Stevenson - Chickenson. В английском слово «chicken» означает не только «цыпленок», но и «трус», а для полноты картины я еще и покрякал, что в Америке в полной мере ассоциируется с трусами.
В ответ на это Chickenson тут же вылетел на ринг, начал что-то кукарекать. Выхватил у Макса микрофон и прокричал в него: «Я настоящий чемпион!» Я ему сказал: «Иди на х…й». По-моему, я все это очень грамотно сделал: на глазах у его зрителей, у него дома в Канаде отвесил ему леща, даже не коснувшись его. В общем, хорошо все прошло.
Охота на цыпленка
Идею провести бой с чемпионом мира по версии WBC канадцем гаитянского происхождения Адонисом Стивенсоном я и моя команда вынашивали очень давно. Как я уже говорил, еще в ноябре 2013 года, когда я встречался с Исмаилом Силлахом, мы про себя как бы имели в виду Стивенсона. Именно поэтому провели тот бой у него дома в Монреале в той же программе, в которой главным событием был его поединок с британцем Тони Беллью.
Мы тогда поставили задачу познакомить канадскую публику со мной и показать ей, что не один Стивенсон является чемпионом в этом весе. Я тогда уже владел поясом WBO, и Кэти Дува хотела организовать объединительный титульный бой со Стивенсоном. Канадцам я понравился. Сам Стивенсон тогда одержал свою главную победу за много лет и, можно сказать, был на вершине своей популярности. Он нокаутировал Беллью в шестом раунде. Вроде бы можно было организовать и наш бой. Он уже тогда вызвал бы большой интерес.
Однако со стороны команды Стивенсона мы никакого встречного интереса не почувствовали. Любые переговоры с ними заканчивались тупиком, толком не начавшись. В результате Стивенсон пошел своим путем, а я своим. Я провел два проходных боя с Седриком Эгнью и Блейком Капарелло, так как более именитые бойцы о бое со мной и слышать не хотели, а затем встретился с живой легендой Бернардом Хопкинсом и победил его. В дополнение к поясу WBO я завладел тогда поясами WBA и IBF и утвердился в боксерской элите, по общему мнению, обойдя Стивенсона.
Естественно, я хотел завоевать и пояс WBC, для чего мне надо было все-таки встретиться со Стивенсоном и победить его. Именно к этому я и стремился всей душой, однако Стивенсон только говорил в мой адрес много всяких гадостей, которые я не хочу повторять, но поверьте: пасть у него грязная, хуже чем у Жана Паскаля. Однако в отличие от Паскаля драться со мной Стивенсон категорически не хотел и не хочет. А со временем сложилась такая ситуация, что бой с ним стало почти невозможно организовать, по объективным причинам.
Тут нужно вспомнить, что, едва Стивенсон поднялся и стал чемпионом, он бросил канал HBO, который его взрастил. Куском пожирнее его поманили, и он убежал, как проститутка. Сначала на Showtime[4], потом, когда этот канал немного захромал, он перебежал к известному дельцу из мира бокса Элу Хэймону.
У Хэймона есть свой телевизионный боксерский проект, Premier Boxing Champions (PBS), в рамках которого бои его боксеров показывают по разным телеканалам. Однако у меня эксклюзивный контракт с каналом HBO. Кроме меня таких боксеров считаные единицы: Геннадий Головкин, Терренс Кроуфорд[5] и Саул Альварес[6], а раньше такой контракт был еще у Мэнни Пакиао. Все мы имеем право боксировать только на канале HBO и ни на каком другом.
Хэймон использовал эту ситуацию, чтобы защитить Стивенсона от боя со мной. Он-то может боксировать где угодно, а я нет. Мы пытаемся договориться о бое, а нас вынуждают пойти на торги, то есть конкурс заявок, когда кто больше предложит, тот и организует бой. Если выиграем мы - никаких проблем, бой пойдет по HBO и все будет в порядке. А если Хэймон?
Тут не надо забывать, что у него колоссальные финансовые возможности. По моим данным, которые не могут быть далеки от истины, уже 400 боксеров подписали с ним контракты, так что Хэймону есть чем выигрывать торги. Но если он их выиграет, он сможет провести наш бой на любом канале на свое усмотрение, а HBO уже заявило, что будет блокировать всякое мое выступление на каком-либо другом канале, и это решение окончательное. Я был бы готов боксировать со Стивенсоном где угодно, мне без разницы. Но контракт с HBO мне этого не позволяет.
Получается, что мы не имеем права даже пойти на торги, так как сам факт их проведения допускает возможность нарушения наших контрактных обязательств перед HBO, а никаких других вариантов Хэймон нам не оставляет. Таким образом, наш бой со Стивенсоном становится невозможным. Когда у человека такой защитник, как Эл Хэймон, как ты заставишь его с собой драться?
Тем не менее, несмотря на все возникшие проблемы, моя мечта завоевать последний чемпионский пояс, который мне еще не принадлежал, никуда не делась. Пока Стивенсон с помощью Хэймона не стал прямо увиливать от боя со мной, он просто отмалчивался. А я, со своей стороны, прошел большой путь, чтобы выйти в ринг с ним. Если боксер не хочет драться с тобой, его промоутер не хочет, остается давить на него через людей. Надо попытаться сделать так, чтобы они начали требовать того боя, которого хочешь ты. В данном случае это означало, чтобы они стали требовать от Стивенсона выйти наконец против меня.
Тут мне на руку вроде бы сыграло одно обстоятельство. Мне не могли подыскать подходящего соперника, никто по-прежнему со мной драться не жаждал, и тогда канал HBO предложил мне провести бой с Жаном Паскалем. Он тоже канадец, тоже гаитянского происхождения. Бой с ним прошел в Монерале, потом еще один.
Стивенсон во время моих боев с Паскалем все время мелькал где-то на заднем плане. Пытался привлечь внимание моих фанатов к себе. Но он несколько лет не проводил ни одного нормального боя и превратился в бумажного чемпиона.
Уже давно он встречается с боксерами даже не из десятки сильнейших. Ну, поляк Анджей Фонфара, с которым Стивенсон дрался не так давно, хороший боксер, но все равно не чемпионского уровня. А Томми Карпенси, с которым он встречался в предпоследнем на данный момент бою в сентябре 2015 года, - это вообще кто такой? А самый последний соперник Томас Уильямс? В 2014 году он после пятого раунда отказался продолжать бой против Габриэля Кампильо, которого я, в свою очередь, после неправильной подготовки к бою нокаутировал в третьем раунде. И после этого Стивенсон защищает в бою против него свой титул!
Мы со Стивенсоном по-разному к боксу подходим. Для него это бизнес, для меня - спорт. Я не просто деньги зарабатываю, я хочу показать публике, показать людям что-то интересное, а он просто зубами держится за свой пояс.
Если говорить честно, то я всегда считал Стивенсона переоцененным боксером. Ну, левша, и что? Правда, бьет он слева действительно сильно, но у него всего два удара в арсенале: полуснизу-полусбоку и прямой. А правая рука у него мертвая. Опасности и угрозы от нее в бою совсем никакой.
Меня даже удивляет, как с такими ограниченными возможностями Стивенсон все-таки выиграл чемпионский титул. Думаю, дело в том, что его противники в большинстве своем были боксерами невысокого уровня и не могли тактически верно построить бой с ним. Может быть, их сковывало знание того, что у него есть сильный удар, они его боялись, ждали. От этого у них ничего не получалось, и они ломались психологически.
Боксер с хорошей передней рукой может Стивенсона просто обыграть. Надо закручивать его за его правую руку и самому с правой пробивать. По крайней мере, я бы действовал так.
Да, в июне 2013 года Стивенсон сбил в первом раунде недобитого Андре Уордом Чэда Доусона и завоевал свой титул WBC. Но я считал и считаю, что победу ему тогда принес обычный lucky punch[7] и то, в какой момент он встретился с Доусоном.
Для того чтобы встретиться с Уордом, Доусону пришлось из нашего веса, до 175 фунтов (79,4 кг), спускаться в более легкую категорию, до 168 фунтов (76,2 кг). Силу Доусон потерял, а с ней и все остальное. Он психологически надломился в том бою с Уордом и к бою со Стивенсоном так и не восстановился. Вышел, наверное, просто денег заработать.
После Беллью Стивенсон вообще ни с кем серьезным не дрался. Сидит под крылом у Эла Хэймона и дерется с мешками.
Я уже сделал все возможное, чтобы наш бой со Стивенсоном наконец состоялся. Я задирал его после второго боя с Жаном Паскалем.
Но мне кажется, что Хэймон принял однозначное решение не дать титулу WBC уйти из рук Стивенсона.
Наверное, Хэймон знает, что он делает. Достаточно вспомнить, сколько денег он принес Флойду Мейуэзеру[8] за бой с Пакиао, так что с точки зрения бизнеса он, наверное, поступает правильно. Не мне учить его деньги зарабатывать. По слухам, у него колоссальные финансовые возможности. Но если все обстоит так, как я говорю, то именно его расчеты мешают нашему бою со Стивенсоном стать реальностью. И уж чьей-чьей, а моей или Main Events вины в этом нет.
Мы только и делаем, что идем команде Стивенсона навстречу. Из-за позиции канала HBO мы не можем пойти на торги. Мы выдвигаем свое предложение. Очень выгодное для Стивенсона. Мы согласны делить гонорар 50 на 50, а не 7 на 25, что было бы только справедливо, так как у меня три чемпионских пояса, а у Стивенсона один, но никакого ответа с той стороны не получаем, и у нас нет никаких реальных рычагов, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Все, что могли, чтобы заставить этого цыпленка выйти против меня, мы сделали. Теперь уже я мечтаю не о том, чтобы встретиться со Стивенсоном, а о том, чтобы дождаться, что его побьет и заберет у него титул кто-нибудь такой, с кем можно будет договориться о бое, у кого будет другой промоутер, который не станет выдвигать заведомо невыполнимые условия, и тогда я наконец получу возможность завоевать пояс WBC.
Хотя вот написал сейчас и подумал, что, пожалуй, я все-таки хотел бы встретиться именно со Стивенсоном. Хочется спустить его с небес на землю, как я уже делал это с Исмаилом Силлахом. Хочется наказать его за его поганый язык, за все, что он наговорил обо мне, пока от меня бегал. Вообще человек он мерзкий. Сутенером был, отсидел за это. У нас таких «чертями» называют. Я его, конечно, по-своему уже наказал, когда после второго боя с Паскалем обозвал Chickenson'ом и совершенно вывел из себя. Он там раскудахтался совсем: я настоящий чемпион, я настоящий чемпион… Увидел, что его собственная публика на мою сторону переходит, и занервничал. Да какой ты чемпион? Цыпленок ты, самый настоящий.