Photo by Ed Mulholland
Никто никогда не называл Эмануэля Огастеса счастливчиком. Однако даже по его стандартам то, что произошло, когда он возвращался со спарринг-сессии в зале на North 14th Street gym в Батон-Руж, штат Луизиана вечером октября 2014 года иначе как катастрофой назвать и нельзя. Огастес находился всего в нескольких минутах от места назначения, когда двое мужчин жарко споря остановились рядом с ним. Из остановившейся машины выскочил 21-летний Кристофер Стиллс, достал пистолет и начал стрелять.
Очевидно выстрелы не имели назначением попасть в кого-либо, но именно это и произошло. Для Огастеса, стоявшего в нескольких шагах от автомобиля, они стали почти смертельными. Прежде чем он понял, что происходит, оказалось слишком поздно уйти с дороги - одна шальная пуля попала ему в шею и распалась на части, прежде чем проникнуть в мозг. Стрелявший сбежал, после того как Огастес упал на землю, а когда спасатели пришли ему на помощь, он уже не находился в сознании. Рядом с бойцом в луже крови лежала потёртая пара боксёрских перчаток.
Над Огастесом всегда будет стоять вопросительный знак, сохраняющий ощущение того, что он мог бы достичь гораздо большего, чем сделал. В каком-то смысле он олицетворял собой карьеру боксёра-джорнимена, принимая бои в короткие сроки, путешествуя везде, где мог быть уверен в бое и закончив карьеру с рекордом 38-34-6.
И всё же он был явно лучше чем просто джорнимен. Он был классным боксёром, которого трудно было ударить и ещё сложнее было сбить с ног. Джорнимен не устроил бы в дуэте с Микки Уордом «Бой года» и не заставил бы Флойда Мэйуэзера-младшего говорить о себе как о самом сложном сопернике в его карьере. Не трудно представить, что с чуть более качественным руководством и немного большей осторожностью он мог бы стать чемпионом.
«Я всегда считал, что в Огастесе были качества Микки Уорда - этот его дух воина», - говорит его бывший промоутер Лу ДиБелла. «Я полагал, что, если он выйдет на небольшую серию побед, этого будет достаточно, чтобы устроить ему серьёзный бой». К сожалению для Огастеса, этого не произошло».
Эмануэль Бёртон родился в Чикаго, но в 2001 году он изменил свою фамилию на Огастес. Он вырос в Батон-Руж. Он сделал себе имя в знаменитом зале на на North 14th Street gym, как тот, кто был готов спарринговать с кем угодно в любое время.
«Он был предметом зависти для зала», - вспоминает его друг Л.Дж. Морвант, который познакомился с Огастесом в 1996 году. «Хотя он не добился популярности, которую заслужил здесь, дома, в зале никто не мог его победить».
К середине 1990-х годов Огастес начал делать себе имя на высоком уровне, а его склонность к танцам на ринге и навыки бокса сделали его востребованным телевидением бойцом. Он также был востребован в ситуациях, когда промоутеры нуждались в бойце в последнюю минуту.
«Он никогда не отвергал бой», - говорит друг Огастеса, давний поклонник бокса Шон Линн, который начал снимать документальный фильм о боксёре в 2006 году, увидев его в действии на ESPN. «За исключением короткого периода времени, когда его продвигал Лу Дибелла, у него не было промоутера. Таким образом, он являлся парнем, которому люди звонили в последнюю минуту, с уведомлением за два дня, за неделю, за 10 дней, и это была своего рода роль, которую он постоянно отыгрывал в боксе». И многие парни не стремились драться с ним, потому что Огастес всегда давал сопернику тяжёлый бой».
Послужной список Огастеса подтверждает эти слова. В 1998 году он дрался в Танике, в Дании, в Германии и в Новом Орлеане за четыре месяца. Год спустя он сражался в Билокси, Миссисипи, Дании и Лас-Вегасе в течении трёх месяцев. Он хорошо выступал, выиграл больше боёв, чем проиграл, но отсутствие должной подготовки к поединкам означало, что он никогда не был полностью в своих лучших кондициях.
Карьера Огастеса достигла своего пика в начале 2000-х годов. Именно в это время он принял участие в двух своих крупнейших боях против Мэйуэзера и Уорда. Бой против Уорда, названный по итогам 2001 года журналом THE RING «Боем года», стал увлекательным 10-раундовым слагфестом, который Огастес проиграл единогласным решением судей. За год до этого он давал Мэйуэзеру отпор на протяжении девяти раундов, прежде чем бой был остановлен.
«Из всех парней, с которыми я сражался, - сказал Мэйуэзер в 2012 году, - я должен выделить Эмануэля Огастеса. У него не было лучшего рекорда, он не завоёвывал титул чемпиона мира, но он выходил драться».
Тем не менее, эти два боя являлись аномалиями. Большинство поединков Огастеса прошли против товарищей-джорнименов на малоизвестных аренах и при недружественной судейской коллегии. Он поистине начал приобретать репутацию боксёра, который являлся неудачливее большинства, когда дело доходило до неправильного решения судей.
«Это природа бокса», - сказал Линн. «Когда вы дерётесь в родном городе другого парня, перед его покровителями и судьями, это не обязательно тот случай, когда промоутеры позволят брйцу одержать победу, если он не нокаутирует парня. Это всем известная вещь. У Эмануэля никогда не было никого, кто бы защищал его в этом отношении. Он был отчасти одиноким волком. Он буквально сражался с кем угодно, где угодно и когда угодно и платил за это цену».
«Вы не фаворит, если у вас плохой послужной список», - добавил ДиБелла. «Есть бойцы, которые становятся жертвами плохих решений и это становится своего рода циклом. Были времена, когда Огастес действительно не выигрывал бой, но были и другие случаи, когда он не получал решения, потому за ним не стоял большой промоутер большую часть его карьеры. Никто не делал ему одолжений».
Возможно, самый вопиющий пример того, как Огастес стал жертвой несправедливого решения, произошел в июле 2004 года в его бою против Кортни Бертона в являвшемся родным городом последнего Маскегоне, штат Мичиган. Даже местные болельщики были удивлены, когда судьи отдали победу в поединке местному бойцу. Один из них даже ничем не объяснимо, оценил бой как 99-90 в пользу Бертона. Тедди Атлас, комментировавший бой в рингсайде для ESPN, был особенно эмоционален в связи с оценками судей.
«Это ужасно. Это позор», - кричал он, в камеру. «Этот парень Огастес вёл себя в ринге как клоун сегодня вечером, но он также действовал как боец, он сражался как боец, и он выиграл этот чёртов бой».
Однако для Огастеса это не было чем-то новым. Он проигнорировал поражение и выиграл следующие два боя против Диллона Карью и Рэя Оливейра. Чуть более двух лет спустя он взял реванш к Бертон, нокаутировав его в восьмом раунде. Тем не менее, несмотря на все бои, которые он принимал, он не приближался к большому поединку, которого так отчаянно хотел.
Примерно в конце 2007 года карьера Огастеса сделала неожиданный поворот пути, когда он переехал через весь мир в Сидней, Австралия. Он так и не был полностью принят на австралийскую сцену бокса, хотя был довольно конкурирентен, даже в спаррингах с ведущим австралийским боксёром Энтони Мандином. Но несколько позже (в 2009 году), в бою с нигерийцем Уэйлом Омотосо, он потерпел, возможно, своё самое разрушительное поражение.
«Это был бой, который он не должен был принимать», - вспоминает Линн. «Этот поединок нанёс большой вред его здоровью. Омотосо - абсолютный зверь, особенно если говорить о весе и размерах и он был намного крупнее Эмануэля. Я думаю, что это был тот бой, который, возможно, поставил его на грань».
Огастес пропустил множество сильных ударов от своего более молодого и быстрого соперника, прежде чем упасть в девятом раунде. Хотя по окончании поединка он улыбался, болтал и шутил с Омотосо на ринге, это был бой, от которого он так и не смог полностью оправиться. Уже в годах и с отчетливо выравненным рекордом, он сражался только три раза.
Его последний бой против Вернона Пэриса в январе 2011 года в Понтиаке, штат Мичиган, стал еще одним сомнительным поражением на заднем дворе соперника. Хотя он не знал этого в то время, это был последний раз, когда он наносил удар в боксёрском ринге.
После отъезда из Австралии Огастес ненадолго направился в Чикаго, а затем вернулся в Батон-Руж в 2012 году, к удивлению своих друзей.
«Он просто появился из ниоткуда», - сказала его невеста Дороти Энтони.
Он вернулся в зал, желая устроить ещё один бой, хотя друзья начали замечать признаки ухудшения. После сотен раундов бокса его рефлексы не были такими, какими они были раньше. Это должно было стать временем, чтобы бросить сражаться, но Эмануэль Огастес знал только бокс.
«Когда он вернулся, то помогал в тренажерном зале, помогал другим молодым бойцам», - сказал Линн. «Он всё ещё хотел получить бой за который ему бы заплатили. Но он достиг той точки, когда никак не мог получить такой бой. И я думаю, что все понимали это, кроме него. Для него это была горькая пилюля».
15 октября Огастес последний раз ударил по мешку, позвонил своей невесте, чтобы сказать ей, что закончил тренировку и вышел из дверей зала...
Если Огастес никогда не был счастливчиком, он никогда не был лодырем. Чудом выживший после ранений, Огастес был помещён в индуцированную кому. В течение почти двух недель он лежал в коме с дыхательной трубкой в горле, прежде чем медленно начал проявлять признаки выздоровления. Его глаза начали открываться. Он двигал большими пальцами. У него появилась полуулыбка. 2 ноября, менее чем через три недели после ранения, он дразнил Морванта отвечая на его шутки слабой улыбкой и поднятым средним пальцем. После непродолжительного пребывания в лазарете Туро в Новом Орлеане он был отпущен на попечение своих невесты и сестры 23 декабря. Было слишком рано говорить, что он вернулся на 100%, но его прогресс безусловно, был замечательным.
«Эмануэль крутой парень», - говорил Линн в те дни. «Что касается того, в каком состоянии он сейчас находится - это не что иное, как чудо. Если кто-то может успешно пройти что-то подобное, то это он».