Марселя Сердана никогда не назовут величайшим средневесом в истории, хотя его имя неизменно упоминается среди лучших представителей этой исторически богатой талантами категории. По злой воле безжалостной судьбы его карьера, да и вся жизнь, получилась сколь яркой, столь и скоротечной. Однако любви и обожания, в которых его буквально купали болельщики, с головой хватило бы сразу на нескольких коллег, чей спортивный путь получился не в пример насыщеннее разного рода завоеваниями. Сердан в ринге и вне оного - это были два совершенно разных, ни на йоту не похожих друг на друга человека, а безжалостность в бою он сочетал с редкой широтой души. Он был больше, чем прекрасным боксёром. Он был настоящим символом. Примером для подражания, к которому нельзя было относиться равнодушно, без честной симпатии. Таких, как Марсель, поминают только добрым словом. Сделаем это и мы.
Ранним утром 21 сентября 1948 года, когда минутная стрелка ещё не успела сделать и пяти полных оборотов после полуночи, красавец-Париж, а вместе с ним и вся прелестница-Франция даже думать не могли, чтобы сомкнуть веки и погрузиться в сон. Редкое оконце томилось во мраке, а центральные улицы были полны, будто в самый разгар рабочего дня. Это был тот редкий случай, когда шикарные ночные клубы мало чем отличались от маленьких уличных кафешек, потому что абсолютно везде публика была объединена общим поводом, поднимая хвалебные тосты в адрес одного человека.
Этим человеком был Марсель Сердан, об американском триумфе которого оперативно отрапортовал ведущий прямого радио-эфира. Марсель, их любимый Марсель покорил Штаты и стал чемпионом мира в среднем весе! Вся страна, ещё до конца не оправившаяся от последствий фашистской чумы, безудержно ликовала, славя своего героя и упиваясь общенациональным триумфом. Сердан, хоть и был настоящей звездой, обласканной вниманием журналистов и болельщиков, никогда не отстранялся от народа. И народ платил ему самым бесценным, что у него было. Тем, что не купишь ни за какие деньги, - любовью, ходившей по тонкой грани с обожанием.
…А в это время на другом конце Земли переполненные трибуны стадиона им. Рузвельта в противоречивых чувствах, замешанных на разочаровании результатом и вдохновении увиденным в исполнении европейца, наблюдали за тем, как в центре ринга ликует новоиспечённый чемпион. Его мечта сбылась. Но не меньше он радовался и тому, что обожаемая Эдит Пиаф, его маленький воробушек, была здесь. Рядом с ним. Лишённые возможности быть вместе всё время, они ценили каждое мгновение, проведённое не в разлуке.
Именно её, испереживавшуюся так, как ни на одном в жизни концерте, первым делом искал он взглядом, когда стало ясно, что соперник не может продолжить бой. И не было в этот момент двух более счастливых людей на свете.
Никто и подумать не мог, что до завершения карьеры 32-летнему Марселю, только, казалось бы, взлетевшему на самый пик, осталось провести всего три боя. А радоваться жизни, запестрившей ослепительно яркими красками, какой-то жалкий год с небольшим…
Между Алжиром и Марокко
Марселлин Сердан родился 22 июля 1916 года в городе Сиди-Бель-Аббес на северо-западе современного Алжира. Тогда же эта территория была частью Французского Алжира - французской колонии, куда переселились из родной Франции родители Марселя. Несмотря на то, что «белыми воронами» семья Серданов себя там явно не чувствовала - таких же франко-алжирцев европейского происхождения в тех краях насчитывалось около миллиона - в 1922 году они переехали в Касабланку. Самый населённый город нынешнего Марокко, тогда этот город также располагался на территории Французского Алжира.
С боксом Марсель связал судьбу отнюдь не случайно. Мало того, что его отец время от времени был причастен к организации боксёрских вечеров, так ещё и старшие братья занимались ни чем иным, как высоким искусством кулачного боя. Конечно же, свою лепту внесли и улицы бедных арабских кварталов, где ты либо умеешь постоять за себя, либо изо дня в день возвращаешься домой в рваной и грязной одежде, обязательным дополнением которой служат расквашенный нос и синяки-ссадины на всех возможных и невозможных частях не по дням крепнущего тела.
Набив шишек и научившись отличать хук от апперкота в любительских боях, в 17 лет Сердан начал профессиональную карьеру. Был, правда, ещё и футбол - Марсель играл за одну из команд на первенство Касабланки. История умалчивает, насколько успешно и результативно, но итоговый выбор в пользу бокса был сделан, наверное, всё же не случайно. Как бы то ни было, навыки, наработанные на футбольных газонах, - скорость, ловкость и маневренность - впоследствии очень пригодились ему непосредственно в ринге.
Останавливаться на дебютном профессиональном поединке Марселя, состоявшемся 10 ноября 1934 года, равно как и на трёх десятках последующих выступлений не имеет смысла. Уверенная поступь не по годам физически развитого француза по карьерной лестнице была обусловлена не только и не столько большим боксёрским талантом (хотя и без него, конечно, не обошлось), сколько уровнем соперников, колебавшимся от печально-унылого до посредственного. При этом выезжать за пределы Африки ему не приходилось: победный конвейер лежал исключительно в границах Алжира и Марокко.
И всё же расширение географии выступлений было всего лишь вопросом времени. Связь Франции с колониями была достаточно тесной для того, чтобы вести об успешном боксёре быстро долетели до центра Западной Европы и распространились там в вирусной прогрессии. Отменно разбирающиеся в боксе французские болельщики ждали нового Жоржа Карпантье или, на худой конец, Марселя Тиля, так что в Сердане быстро (и заочно) увидели новую надежду. Но слухи слухами и молва молвой, а желание увидеть многообещающий талант в действии своими глазами породило настоящий спрос. И за предложением дело не стало. Париж ждал и звал.
Здравствуй, Франция!
7 октября 1937 года можно считать вторым дебютом Сердана. «Бомбардир из Касабланки», как его весьма метко прозвали за бескомпромиссное поведение в ринге, впервые выступил в столице Франции, выиграв по очкам у ничем не примечательного Луи Жамптона (6-6-1, 0 КО; здесь и далее - на момент боя). Это не был лучший поединок Марселя. Но публика, тем не менее, приняла его сразу. Её ожидания не обманулись. И дело даже не в том, что на счету Сердана было уже 29 побед и ни одного поражения. И не только в том, что его боевые перформансы редко оставляли кого-нибудь равнодушным.
Марсель был словно создан для Парижа, а Париж - для него. Получив от природы неподдельную мужскую красоту и стать, по-боксёрски выправленный, неизменно излучающий добрую и в то же время несколько кокетливую улыбку, он буквально излучал харизму и гламур. Сердан всегда был самим собой, но парадокс заключался в том, что для подачи себя в правильном свете и с выгодной стороны этого хватало с головой.
Здесь, в метрополии миллионов огней, где всегда царит атмосфера праздника и веселья, где облачённые в чулочки ножки танцовщиц кабаре пьянят похлеще самого выдержанного произведения из Шампаня, а пропуск в высшее общество получить сложнее, чем приватную аудиенцию у Папы Римского, Марсель сразу почувствовал себя в своей тарелке. Не то чтобы он целенаправленно искал этого, нет. Напротив, Сердан никогда не открещивался от простолюдинов, памятуя о детстве и отрочестве. Высший свет сам его нашёл. Марсель располагал к себе, и окружающие - будь то честный работяга, окабаневший чиновник или высокомерная звезда театральных подмостков - к нему тянулись. И не было в этом правиле исключений.
Вместе с тем, как бы Сердану ни нравилось в Париже, выступления во Франции он перемежал с возвращениями к «истокам», продолжая боксировать и в Алжире с Марокко. К примеру, первый титул в карьере - звание чемпиона Франции в полусреднем весе - он завоевал в Касабланке, победив по очкам (в третий раз за один календарный год) Омара Куидри (20-3, 5 КО).
Ограничиваться ролью «молодца среди овец», занимая пальму первенства лишь на Елисейских Полях и сопряжённых территориях, Сердан, разумеется, не собирался. Постепенно рос уровень оппозиции, и на горизонте проявились очертания европейского титула. Не послужила препятствием на пути к промежуточной цели и досадная осечка - 9 января 1939 года Марселя дисквалифицировали в пятом раунде гостевого поединка с британцем Гарри Крэстером (8-10-4, 3 КО).
За звание сильнейшего в Старом Свете, и поныне обличённое небезызвестным трёхбуквенным сочетанием EBU, Сердан вышел с рекордом 50-1 (19 КО) уже спустя полгода - 3 июня 1939 года, отправившись в Италию на поединок с Саверио Туриелло (70-32-33, 7 КО). Несколькими месяцами ранее они уже мерялись боевым достоинством в Париже, и тогда Марсель был лучше по очкам.
Домашние стены Туриелло не помогли: по итогам 15-раундовой дистанции вновь первенствовал француз, и к огорчению итальянских тиффози евротитул уплыл из рук их фаворита к берегам Сены.
Всё складывалось по плану, грамотно вычерченному менеджером Марселя Люсьеном Руппом. Европейское звание было нужно вовсе не для того, чтобы потешить самолюбие Сердана и украсить сервант в его гостиной. Это сейчас, в век неподконтрольного размножения версий и организаций, владение поясом EBU ни к чему не обязывает и почти не играет роли в глобальной перспективе. Тогда же для желающих замахнуться на звание чемпиона мира оно являлось если не обязательным, то очень и очень желательным.
Впрочем, последним шагом к битве за мировое боксёрское господство нельзя было назвать и это. Марсель был настоящей звездой во Франции, но для Америки, куда в обязательном порядке лежал поход за мечтой, это ровным счётом ничего не значило. Теперь Сердану нужно было проявить себя ещё и там, за океаном. Однако процесс этот оказался много дольше, чем планировалось.
Мир сотрясла Вторая мировая война. Сердан не остался безучастным, хотя при желании спокойно мог рвануть в те же Штаты, совместив приятное с полезным, не прерывая карьеру и заодно взявшись за набор вистов в глазах, сердцах и умах местной болельщицкой братии. Но тогда это бы был не Сердан.
В рядах французской армии, к которой он присоединился вскоре после победы над Туриелло, Марсель провёл 18 месяцев. А когда его страна капитулировала перед фашистской Германией, продолжил карьеру, выступая преимущественно в Африке, но при этом не забывая тешить публику оккупированных французских городов. В этот период он потерпел второе «поражение», вновь получив дисквалификацию (8-й раунд поединка с французом Виктором Бюттином (7-4-3, 0 КО)). Выиграть «по-настоящему» у Сердана по-прежнему не мог ни один из добровольцев.
Спустя три года, в декабре 1945, Сердан поквитается с Бюттином (16-11-5, 0 КО) нокаутом в третьем раунде, а всего неделей ранее завоюет титул чемпиона Франции в среднем весе, нокаутировав (КО 3) сенегальца Ассане Диуфа (52-21-8, 9 КО). Это был 91-й профессиональный поединок Марселя и 89-я победа. Оппозиция по-прежнему оставляла желать лучшего, но нокаутом он теперь выигрывал значительно чаще - «досрочек» набралось уже чуть больше пяти десятков.
Сердан не сидел без дела, стараясь выступать как можно чаще, дабы наверстать полтора года военного простоя. Попутным курсом трудился и Рупп, не терявший контактов с американскими коллегами. Все понимали: Марселю пора выходить на новый уровень и завоёвывать заокеанского зрителя.
Первая проверка
Первые настоящие «смотрины» Сердана в мировой перспективе состоялись 7 июля 1946 года. Но не в США, что выглядело бы логично, а в Париже, куда по договорённости сторон пожаловал будущий член Международного зала славы бокса, великий Холман Уильямс (141-21-10, 34 КО).
Один из лучших технарей в истории бокса, Уильямс к этому времени уже миновал карьерный пик, но это не умаляло его заслуг и не делало менее опасным противником. «Наряду с Чарли Бёрли, Уильямс, пожалуй, был лучшим боксёром из всех, кого мне доводилось видеть в жизни. Он был просто великолепен, ничем не хуже Рэя Робинсона, но не получил должного признания, поскольку не был панчером», - такая оценка от великого тренера Эдди Фатча дорогого стоит.
Поединок состоялся на легендарном стадионе «Ролан Гаррос» в присутствии 10 000 зрителей, рьяно поддерживавших любимца. Отдавая отчёт высочайшей значимости боя и подгоняемый вперёд бесконечно бодрящим рёвом толпы, Марсель вышел в ринг с неприкрытым намерением рвать и метать. Но и Уильямс прибыл в Париж отнюдь не только для того, чтобы сделать несколько памятных фото на фоне величественных архитектурных сооружений европейской столицы.
Схватка завязалась интереснейшая. Противостояние стилей - агрессивно-наступательного у Марселя и высокотехнично-мобильного у Холмана - делало своё дело, обеспечивая публике первоклассное зрелище. Неутомимый Сердан делал всё возможное, чтобы не давать американцу хотя бы малейшую передышку, но высочайшее мастерство Уильямса позволяло ему уходить от большинства атак француза. Марсель лидировал, но не настолько, чтобы по интриге можно было петь отходную. Особенно, после четвёртого раунда, в котором Сердан серьёзно повредил правую руку.
Это, конечно, облегчило задачу Холмана, но не намного: «Бомбардир» стал вдвое усерднее бомбить слева. А в восьмой трёхминутке позиции вновь уравнялись: Уильямс травмировал ногу и был вынужден свести передвижения к минимуму. Отныне и до финального гонга он принимал свирепые левые крюки на себя, однако держался подчёркнуто стойко и ни разу не дал повода даже заподозрить возможность досрочного исхода боя. Французская публика оценила отвагу и мастерство гостя, отдав ему должное продолжительными рукоплесканиями. Но овацию во имя победителя не смог бы заглушить и реактивный двигатель.
Между тем, одним из почётных гостей, расположившихся в первых рядах рингсайда, был не кто иной как влиятельнейший американский промоутер Майк Джейкобс. Впечатлённый увиденным, он пообещал Марселю скорый бой за титул чемпиона мира в среднем весе - сразу же после того, как действующий чемпион Тони Зейл проведёт защиту против Рокки Грациано. Тогда речь шла о считанных месяцах. Но ждать Сердану в итоге пришлось целых два года, в течение которых он провёл ещё 13 поединков.
Джейкобс обладал колоссальным влиянием, но всё же был простым смертным и потому мог только предполагать. Откуда вот ему было знать, что Зейл и Грациано возьмут да и выдадут лучший бой 1946 года? В таких случаях реванш напрашивается с маниакальной настойчивостью, потому что публика, согласная на добровольное расставание с зелёными купюрами, не просит - требует. К тому же, Джейкобс никогда бы не добился такого высокого статуса, если бы следовал велению сердца, а не кошелька.
В общем, Сердана попросили подождать. Причём дважды: в отличие от первого боя, завершившегося победой Зейла нокаутом, в реванше досрочный успех сопутствовал уже Грациано. А как принято поступать в таких случаях по законам спортивного бизнеса? Правильно - устраивать трилогию, дабы окончательно определить лучшего, расставить все знаки препинания и удовлетворить прожорливый зрительский аппетит. Так, точка в противостоянии Тони и Рокки была поставлена только в июне 1946 года - Зейл вернул титул, нокаутировав заклятого соперника в третьем раунде.
В это время Марсель, разумеется, тоже не сидел сложа руки, успев предстать перед американской публикой собственной персоной. Джейкобс с Руппом, может, и преследовали разные интересы, но в одном они были едины: никакие даже самые хвалебные отзывы не заменят персонального знакомства. Как говорится, лучше один раз увидеть.
Пора знакомиться
К дебютному бою в США, состоявшемуся 6 декабря 1946 года не где-нибудь, а в нью-йоркском Мэдисон-сквер-гарден, Сердан подошёл с рекордом 97-2 (55 КО). Противостоял ему Джорджи Эбрамс (47-5-3, 9 КО) - экс-претендент на чемпионство в среднем весе, в 1941-м устроивший Зейлу настоящую 15-раундовую войну с тяжёлым нокдауном чемпиона уже на старте, и уступивший в итоге по очкам с минимальным отрывом. Мягко говоря, далеко не самый удачный вариант для яркого дебюта. Но цацкаться с Марселем здесь никто не собирался. Либо проявляй себя и завоёвывай толпу, либо проваливай обратно в свою Европу.
Готовиться к бою Сердан с командой решили в Штатах, разбив тренировочный лагерь в Лонг-Айленде, поодаль от бешеного ритма Большого Нью-Йорка и назойливых репортёров. Здесь, на чистом воздухе, он запирался в тесном и душном зале молодёжной католической гимназии и до изнеможения самоистязался тяжёлой работой на мешке и бесконечными спаррингами с местными любителями и начинающими профи.
Известный американский журналист Нэд Браун, воочию наблюдавший за несколькими такими тренировками француза, писал: «Никогда прежде я не видел, чтобы боец тренировался с такой же выкладкой, как Сердан. В жаркий и душный день все пять окон в зале были плотно закрыты, а резкий запах пота тренирующихся буквально висел в воздухе. Но Сердан работал и дышал так, будто он был на пикнике за городом».
Без малого 17 000 зрителей на трибунах легендарной арены ни на секунду не пожалели потраченных денег. Бой Сердана и Эбрамса не просто оправдал - превзошёл даже самые смелые ожидания, превратившись в бескомпромиссное 10-раундовое побоище. Джорджи был моложе француза, превосходил его в росте и размахе рук. Но сколь быстрые, столь и мощные атаки Марселя, не прекращающиеся и удивительно вариативные, не позволяли американцу установить в ринге свои правила, основой которым служил отменный джеб.
Сердан, в свою очередь, тоже не занял место в своей тарелке. Тяжёлая простуда, не к месту сразившая его в ответственный этап подготовки, пагубно отразилась на общефизическом состоянии Марселя, и он никак не мог пристреляться к цели. Промахи злили француза, он терял самообладание буквально на глазах. Но чем отчаяннее становились попытки поразить соперника, тем больше ударов летело в «молоко». После одной из таких осечек в седьмом раунде он потерял равновесие и опустился на настил.
Тем не менее, даже визуальная неловкость Сердана не могла скрыть его большого таланта, равно как и желания проявить себя на новой, заокеанской сцене. Не реагируя на удары Эбрамса, «Бомбардир из Касабланки» пёр и пёр вперёд, сопровождая яростное наступление массированными атаками обоих этажей визави. По ходу боя Джорджи, вняв совету угла, стал действовать более разумно, не ввязываясь с европейцем в откровенные размены и «включив» ноги. Это сослужило ему хорошую службу, однако вырвать победу он всё равно не сумел - судьи наградили Марселя единогласным решением.
Знакомство состоялось - публике понравилось. Пускай совсем чуть-чуть, но Сердан оказался лучше соперника. Насколько силён был Эбрамс? Достаточно сказать, что пятью месяцами позже он сражался с легендарным Шугаром Рэем Робинсоном и уступил лишь по очкам раздельным судейским вердиктом, который долго освистывался несогласной и беспристрастной зрительской аудиторией. Уже одно то, что на фоне Джорджи Сердан выигрывал сравнение у самого Робинсона, делало его фигуру интересной и обсуждаемой.
После успешного дебюта в США Марсель вернулся в Старый Свет, чтобы в проходном поединке с Леоном Фукетом (2-4-1, 2 КО) выиграть вакантный титул чемпиона Европы уже в среднем весе, провёл ещё один рядовой выезд в Великобританию и вновь отправился за океан. Там его ждал не только новый бой, но и новая любовь.
Марсель и Эдит
Каким бы ярым приверженцем тренировок ни был Сердан, любовь к светской жизни брала своё, и после трудовых будней он частенько менял боксёрки, трусы и перчатки на туфли, брюки, рубашку и пальто, отправляясь окунуться в тусовочное горнило Манхэттена. Одним из таких нью-йоркских вечеров судьба свела его с великой французской певицей и актрисой Эдит Пиаф.
Да-да, именно судьба и ничто иное. Он был примерным семьянином и отцом троих детей. Она не была красавицей, но меняла мужчин, как перчатки. Однако пламя, вмиг разгоревшееся из возникшей искры, перевернуло их обоюдное представление о любви. Если это не предначертанность, то что тогда?
Марсель и Эдит. Эдит и Марсель. Диаметрально разнящиеся сами по себе, вместе превращались они в единое, неразрывное целое. Но обстоятельства не позволяли вдруг найденному счастью обрести желаемую постоянную форму. Люди публичные и занятые каждый в своей стезе, Сердан и Пиаф не могли сопоставить графики, чтобы почаще быть вместе, и предстали перед необходимостью идти на всевозможные ухищрения, дабы не стать объектом растерзания для вечно голодных журналюг. Благо, выдумки и смекалки у обоих хватало.
«Однажды мы заказали такси до тренировочной базы Марселя и попросили водителя остановиться у заднего двора, - рассказывала Симона Берто, сводная сестра Пиаф. - Через несколько минут появился Марсель, с трудом вырвавшийся из-под присмотра менеджера. Он посадил нас в багажник своего авто и закрыл на ключ. У каждого боксёра на базе было персональное бунгало, и Марсель перевёз нас туда. Но поскольку этими бунгало никто не пользовался, там не было ни горячей воды, ни еды, ничего. Днём свет почти не пробивался через ставни на окнах, а вечером мы не осмеливались включить лампу. Если мы и говорили, то шёпотом, постоянно были голодны и могли утолить жажду только лишь простой водой. И Эдит всё время повторяла: «Ты представляешь, как сильно я его люблю, раз терплю такое?» Но они всё же были чертовски счастливы. Каждый вечер приходил Марсель, всегда в хорошем настроении. Он приносил нам сэндвичи, которые прятал в ветровке, и даже пару раз где-то достал пиво. А потом он брал Эдит на руки и вальсировал с ней, а она ему тихонько пела…»
Кончено, утаить своё счастье в мешке они не могли, и в конечном итоге папарацци обо всём узнали. Когда же отбиваться от бесконечных расспросов не было ни сил, ни желания, Сердан созвал пресс-конференцию и, не дожидаясь вопросов, заявил:
«Я знаю, что вас интересует только одно, значит не будем терять время. Вы ходите знать, люблю ли я Эдит? Да. Любовница ли она мне? Она мне любовница только потому, что я женат. Если бы я не был женат, и у меня не было бы детей, то она стала бы моей женой. А теперь пусть тот, кто никогда не изменял своей жене, поднимет руку».
Не дождавшись реакции остолбеневшей журналистской братии, Марсель встал, попрощался и ушёл. На следующий день в газетах о звёздном романе не было напечатано ни строчки, а Пиаф получила огромную корзину цветов с запиской:
«От джентльменов женщине, которую любят больше всего на свете!»
…В 1983 году на большие экраны вышел фильм великолепного французского режиссёра Клода Лелюша «Эдит и Марсель», посвящённый истории любви Сердана и Пиаф. Любви великой и трагически скоротечной, но потому - бессмертной. Примечательно, что роль Марселя сыграл его сын Сердан-младший, также выступавший на профессиональном ринге, но не снискавший успехов и славы. Посмотрите - достойное кино.
Один шаг до титула
Второй поединок на территории Америки «Бомбардир из Касабланки» провёл 28 марта 1947 года против бруклинца Гарольда Грина (51-7-2, 14 КО), вновь выйдя на ринг Мэдисона. Соперник, несмотря на 22-летний возраст, уже заработавший неплохое портфолио и дважды бивший самого Грациано. Не подарок, в общем. А тут ещё Марсель, как назло, на одной из последних тренировок серьёзно травмировал руку.
Время действия обезболивающего укола в кулак француза, сделанного в раздевалке прямо перед выходом в ринг, ограничивалось 20-ю минутами, так что простор для творчества умещался в настоятельную рекомендацию тренера: нужен нокаут в трёх первых раундах, иначе придётся драться одной рукой. С одной стороны, Сердану было не привыкать. С другой, в противостоянии с таким серьёзным противником априори чревато.
Но Марсель справился, забив Грина за два раунда на глазах у 18 116 зрителей. Всего в карьере Гарольда будет 88 поединков, из которых он проиграет 14. И помимо Сердана только Рокки Грациано, Джонни Греко и Падди Янгу удастся одолеть его досрочно.
Америка всё больше признавала в Марселе легитимного претендента на титул в среднем весе. Более того, она потихоньку начинала в него влюбляться. Ну и что, что француз? Дерётся ведь как настоящий американец! К тому же харизматичен, общителен, хорош собой… Когда-то всё это в Сердане увидел Париж. Теперь той же дорогой покорно шёл и Нью-Йорк.
И тут, когда до главного боя жизни оставалось всего ничего, Марселя едва не подстерегла досаднейшая осечка. Всецело поглощённый бурным романом с Пиаф, боксёр невольно стал менее требователен к себе в тренировочном зале - Эдит не выходила из головы Сердана, даже когда в неё прилетал очередной удар спарринг-партнёра. Спорт на дух не переносит пренебрежительного к себе отношения, и «Бомбардир» оказался на грани фиаско.
Бой с уроженцем Эстонии Антоном Раадиком (21-7, 15 КО) в октябре 1947 года не предвещал ничего плохого. Было видно, что француз вышел в ринг далеко не в лучшем состоянии, но даже это не мешало ему уверенно записывать в актив раунд за раундом. Оставалась заключительная, десятая трёхминутка. И только по счастливой для Сердана случайности она не оказалась для него роковой.
Марсель трижды оказывался в нокдауне, падая под неистовым натиском почуявшего близость триумфа эстонца, но всё же нашёл в себе силы закончить поединок на ногах. Можно сказать, что в долгосрочной перспективе для Марселя всё сложилось наилучшим образом: положительный результат - победа единогласным решением судей - дополнился отменным уроком на будущее. Больше француз в зале не филонил.
Вернувшись в Париж, Сердан дважды защитил европейское звание от посягательств Джованни Манка (КО 2) и Жана Вальжака (КО 4), после ещё раз порадовал ярким перформансом американского зрителя в поединке с Лэверном Роучем (ТКО 8), а затем вновь победоносно выступил во французской столице, перебоксировав Люсьена Кравчика (PTS 10).
О бое за титул с Тони Зейлом (67-17-2, 45 КО) было уже объявлено, когда Марсель потерпел первое «настоящее» поражение в карьере, уступив по очкам (PTS 15) в гостях бельгийцу Сириллу Деллануа (47-7-3, 18 КО). В Штатах этого как бы и не заметили, тем более что уже через полтора месяца, 10 июля 1947, Сердан вновь дрался с Деллануа в Бельгии и вернул ему должок той же монетой, забрав еврорегалию из скоротечного владения обидчика. Зейл о неудаче будущего соперника прекрасно знал и окончательно уверовал, что претендент не представляет для него серьёзной опасности. Ошибаться сильнее было просто невозможно.
Зейл и Ламотта
Прозванный «Человеком из Стали» отнюдь не за красивые глаза, Зейл к 34-м годам провёл не один десяток изнуряющих битв. И справедлив будет тот, кто скажет, что с Серданом он столкнулся не в момент карьерного расцвета. В то же время, назвать Тони отслужившей своё «развалиной» тоже не получится, ведь незадолго до того, как встретиться с Марселем, он камня на камне не оставил от Рокки Грациано в решающей части их эпической трилогии. Пороха у чемпиона было ещё достаточно. И в то же время откровенно мало, чтобы прервать взлёт «Бомбардира».
Перед боем фаворитом считался Зейл, ставки на его победу принимались в соотношении 8 к 5, а сам Тони обещал разобраться с европейцем за три раунда. Отчасти Зейл оказался прав: не прошло и девяти минут поединка, как вопросов о победителе почти не осталось.
Это без преувеличения был лучший бой в карьере Сердана. Француз буквально летал по рингу, раз за разом вколачивая в цель одновременно быстрые, жёсткие и точные боковые. Прекрасное движение дополнялось великолепным таймингом, а результатом был превосходный КПД. Сердан пробивал разящие крюки с любой дистанции и любой же рукой, превращая пребывание Тони в ринге в одну сплошную пытку.
Зейл не был бы собой, если бы сдался на милость победителю. При первой же возможности он старался ответить Марселю как можно жёстче и убедительнее. Но проблема чемпиона была в том, что возможностей у него возникало откровенно немного. Сердан, окрылённый близостью вожделенного титула, а также присутствием на поединке возлюбленной Эдит, был и бил везде и сразу. Он и не думал сбавлять обороты, и если бы не потрясающая сила воли Зейла, всё закончилось бы много раньше 11-го раунда, когда два жесточайших французских крюка в челюсть выбили из американца остатки сознания. Тони символично медленно опустился на колени, словно признавая своего сменщика и нового короля. В карьере Зейла была поставлена точка. Для Сердана же, казалось, всё только-только начинается…
Значительную часть заработанного за этот бой Марсель оставил в США, тем самым гарантировав, что вернётся защищать титул против «Бешеного Быка» Джейка Ламотты (72-13-3, 24 КО) - первого в обновлённом списке претендентов. Размявшись на Дике Тёрпине (КО 7) в Англии и Люсьене Кравчике (КО 4) в Марокко, Сердан начал готовиться к схватке с итальяно-американцем, уже прописавшимся в истории благодаря великому противостоянию с Робинсоном.
Теперь уже Марсель подошёл к бою фаворитом (2 к 1), но букмекеры ошиблись и на этот раз. Встреча на арене Briggs Stadium в Чикаго была перенесена на день из-за сильного дождя и состоялась 16 июня 1949 года в присутствии 22 с лишним тысяч зрителей.
Это был явно не день Сердана. Прекрасно понимая, что за дьявол во плоти выйдет отбирать его титул, француз отменно подготовился к поединку. Но обстоятельства сразу же объявили, что сегодня они будут складываться не в его пользу. По большому счёту, исход противостояния решился уже в первом раунде, когда Марсель неудачно упал на помост ринга и травмировал левое плечо. Драться с Ламоттой одноруким было не намного проще, чем улепётывать на одной ноге от разъярённого быка.
Но Сердан дрался. Как отметил после боя один из обозревателей:
«Даже с одной рукой француз создал Ламотте целый вагон проблем».
Поначалу Марсель даже не позволял Джейку уйти в отрыв, не только удерживая равенство сил, но и где-то превозмогая лютого визави по итогам пяти раундов. Однако Ламотта, эта сумасшедшая ударная мельница, не сбавлял натиск и безудержно околачивал всё больше уходившего в оборону европейца обеими руками, хотя уже и сам травмировал левую. Девятый раунд, в котором Джейк провёл 104 (!) удара в цель, не давая Сердану выйти из обороны, оказался последним - дотерпев до гонга, на десятый Марсель выйти уже не смог.
Боец до мозга костей, Ламотта и не думал избегать реванша. Известие о травме «Бомбардира» быстро стало достоянием общественности, а новоиспечённый чемпион жаждал доказать, что пересилит его и абсолютно здорового. Финансовые дивиденды шли приятным дополнением: за первый бой Сердан получил $51 124 доллара. Ламотта - $19 171. Более чем солидные по тем временам суммы.
Новый менеджер Марселя Джо Лонгмэн, сменивший ушедшего на покой Руппа, легко договорился с коллегами из команды «Бешеного Быка» о повторном поединке. Бой должен был состояться 28 сентября, но самоотверженная подготовка Джейка обернулась травмой плеча за шесть дней до назначенной даты. Встречу перенесли на конец ноября.
Звезда потухла в небе
…Сотни парижан нервно переминались с ноги на ногу, скручивали костяшки рук, курили и молились у главного офиса авиакомпании Air France. Все они лелеяли надежду, что всё это какая-то дурацкая ошибка, и на самом деле их Марселя Сердана не было на борту потерпевшего крушение лайнера. Но вслед за надеждой пришло опустошение: тело боксёра идентифицировали по двум часам, которые он носил на обеих руках, чтобы всегда знать время и в Париже, и в Нью-Йорке.
Сердана действительно не должно было быть в этом самолёте. Они с Лонгмэном уже купили билеты на теплоход до США, где Марсель собирался готовиться к реваншу с Ламоттой. Всё изменил один телефонный разговор с Пиаф, которая сгорала от одиночества в Нью-Йорке и умоляла любимого поскорее добраться в её объятия. Эдит даже отменила один концерт - специально, чтобы провести с Серданом целый день.
«Джо, ты сможешь достать билеты на самолёт?» - поинтересовался боксёр у менеджера. «Марсель, ты же знаешь, билетов нет», - ответил Лонгмэн. «Да, но когда ты стал моим менеджером, то сказал, что для тебя нет ничего невозможного», - парировал Сердан.
Больше аргументов у Джо не было. Билеты пришлось достать.
Плохие погодные условия 27 октября вынудили капитана авиалайнера изменить маршрут. Самолёт должен был сделать дозаправку на островах Азорского архипелага и через 15 часов приземлиться в Нью-Йорке. Но пилот по ошибке пометил на карте не нужный остров Санта-Марию, а Сан-Мигель, и вместо невысоких гор на курсе снизившего высоту самолёта возник пик потухшего вулкана. Шансов выжить не было ни у кого из 11 членов экипажа и 37 пассажиров, включая Сердана, Лонгмэна и знаменитую французскую скрипачку Жинетт Невё.
Убитая горем, Пиаф нашла в себе силы не отменять вечерний концерт в «Версале». «Сегодня я буду петь для Марселя Сердана», - сказала она, выйдя к зрителям. И почти дотянула до конца выступления. Но, спев свой бессмертный «Гимн любви», потеряла сознание прямо на сцене. Эдит не лукавила и не кривила душой, когда говорила, что Сердан был любовью всей её жизни. Виня себя в его смерти, она уже никогда не познала прежнего счастья, искала и не находила утешения в алкоголе. Но Марселя было уже не вернуть.
Сердана похоронили во французском городке Перпиньян. Перед этим тело боксёра доставили в Касабланку, и на прощание с ним пришли 45 тысяч человек. Цветов же для павшего героя набралось столько, что уместить их удалось только в 48 автомашин. Ни прежде, ни по сей день Марокко не видел столь массовой панихиды по обычному, не привязанному к правительственной касте гражданину. Потому что обычным он никогда и не был.
Факты:
- член Международного зала славы бокса (IBHOF) с 1991 г.;
- член Всемирного зала славы бокса (WBHOF) с 1982 г.;
- Занимает 11-е место в рейтинге лучших средневесов всех времён по версии журнала «The Ring»;
- Занимает 9-е место в рейтинге лучших средневесов всех времён по версии Associated Press.
