5 января 2019 года легендарному советскому боксеру, первому отечественному чемпиону мира AIBA Василию Соломину исполнилось бы 66 лет.
28 декабря 1997 года в одной из пермских городских больниц за 8 дней до своего 45-летия скончался от отека легких легендарный боксер Василий Соломин. А спустя почти четыре года, в интернет-версии одного популярного издания появилась статья под названием «Организованная спортивность», в которой было указано следующее:
«С 1991 по 2000 год в бывших советских республиках и за рубежом в криминальных разборках убито около двух десятков мастеров спорта международного класса, заслуженных мастеров спорта, призеров и чемпионов Европы, мира, Олимпийских игр. Среди них - Василий Соломин…».
Автор данной публикации вполне справедливо отметил, что рекорды спортивные, которыми гордится нация, и рекорды в преступности, от которых та же нация содрогалась у нас иногда принадлежали одним и тем же людям. Но в то же время, боксёр Соломин надуманно был называн участником криминальных разборок, якобы приведших к его смерти. Самое интересное, что почти в то же самое время тогдашний мэр Перми Аркадий Каменев подписал постановление о переименовании улицы Гаражной в Мотовилихинском районе города в улицу Василия Соломина…
«СОЛОМИН ДАЛ ЕМУ ПО ПЕЧЕНИ И ПОГНАЛСЯ ЗА ВТОРЫМ ТРЕНЕРОМ…»
Он никогда не был паинькой. Напротив, слыл человеком сложным и подчас неуправляемым. Мог учудить такое, что ни в какие рамки не вписывалось. В боксерском мире многие знают беспрецедентную историю, когда на сборах перед чемпионатом Европы 1977 года 24-летний Соломин, выигравший в том сезоне в третий раз звание чемпиона СССР, набросился с кулаками на… тренеров сборной. Вот, что об этом в книге Александра Нилина «Последний классик» рассказал врач той сборной Виктора Ульянов:
«В Кисловодске на сборах Василий напал в нетрезвом виде на старшего тренера Алексея Киселева. Вообще-то, на мой взгляд, выступавший в полутяжелом весе двукратный серебряный медалист Олимпиад справился бы с разбушевавшимся легковесом. Но то ли не считал возможным в качестве кандидата наук лупить вверенного его опеке спортсмена, то ли вдруг спасовал перед неистовой храбростью запьяневшего Васи, то ли думал, что боксер все же не поднимет руку на тренера. Но Соломин дал ему по печени и погнался за вторым тренером - Борисом Гранаткиным из Узбекистана. Гранаткин спрятался за Киселевым, но буяну потом отомстил - написал на него какую-то бумагу. А на Киселева, чтобы не уничтожать совсем уж Василия, подействовал дипломат Виктор Агеев - сказал, что тренера огласка о полученных побоях вряд ли украшает: в футболе, например, и не вообразишь ничего подобного. Кончилось дело тем, что на чемпионат Европы в легком весе никто не поехал. Киселев понадеялся на Соломина и не вызвал на сбор динамовца Виктора Демьяненко. Но и прощенного старшим тренером Соломина после жалоб Гранаткина никуда не пустили…».
«Соломин все делал до упора, - написано в той же книге Нилина. - Пил, хотя ему и нельзя было прикасаться к спиртному, пить он не умел и наследственность плохая. Но и тренировался с такой же запойной самозабвенностью. С тем же обязательным максимализмом он и в койку с женщиной ложился, как говорят близко знавшие Василия люди…Часто выигрывал бои за счет воли - слабохарактерный перед жизненными искушениями, он на ринге оставался волевым в любых ситуациях…».
«ГДЕ ТЫ НАШЕЛ ТАКОГО КРАСАВЦА?»
- Василий пришел ко мне в группу в 16 лет вместе с ватагой таких же пацанов, - рассказывает первый тренер Василия Соломина, заслуженный тренер СССР Юрий Подшивалов. - Это был 1969 год. Он был явным лидером в этой компании и сразу обратил на себя внимание своей настырностью и гораздо более глубокими познаниями в жизни. Настойчивее всех просился в секцию и первым выбросил в урну свою пачку папирос, когда я объявил, что приму только тех, кто не курит.
Ладно, говорю, проходи в зал - только сними верхнюю одежду. Он снял пальто, а…под ним практически никакой одежды. Меня это потрясло, ведь на дворе стоял очень холодный ноябрь. Спросил, где живет. «На Красноармейской, в бараке», говорит. Через некоторое время я туда поехал. Увидел убогую комнатку 16 квадратных метров, в которой проживали мать, отец-алкоголик и Василий с младшим братом Владимиром. Объяснил родителям, что у их сына прирожденный боксерский талант и попросил помогать ему в меру возможностей…».
- Родители поначалу не знали, что я записался в секцию бокса, - вспоминал потом то время сам Соломин. - Узнали, когда я приехал с каких-то районных соревнований, и мать, отстирывая майку в крови, спросила со смехом: «Что, сын, на мясобойне был?..».
«Через полгода занятий повез нового ученика в Киров на первенство России среди юношей - продолжает Подшивалов. - Он провел там четыре боя и все выиграл нокаутом. Выполнил на тех соревнованиях норматив мастера спорта. Затем с таким же явным преимуществом во всех поединках победил на первенстве Союза в Севастополе. Знакомые тренеры спрашивали с плохо скрываемой завистью: «Где ты нашел такого красавца?». Я отмахивался: «Пермь богата на таланты!»
«СУДЬИ ОТНЯЛИ У МЕНЯ ПОБЕДУ, А ВМЕСТЕ С НЕЙ И ОЛИМПИЙСКУЮ МЕДАЛЬ»
В июне 72-го Василий легко выиграл в Бухаресте первенство Европы в легчайшем весе и в 19 лет попал на Олимпийские игры в Мюнхен, где дошел до четвертьфинала, проиграв с минимальным счетом 2:3 бронзовому призеру Панамериканских игр Рикардо Каррерасу из США.
«Ночью перед этим боем я практически не спал, - вспоминал потом Василий - Из-за теракта в Олимпийской деревне соревнования были приостановлены. Но нашему старшему тренеру Анатолию Григорьевичу Степанову кто-то сказал, что Олимпиада вообще закрывается. Он приказал паковать чемоданы и пригласил всех вечером на прощальный ужин в ресторан. Ешьте-пейте, говорит, что угодно, ни в чем себе не отказывайте. Ну, я и последовал совету - наелся до отвала. Тогда, кстати, впервые в жизни попробовал ананасы. Понравились они мне настолько, что съел несколько штук. А после ужина, вдруг, новая информация: Олимпийские игры продолжаются и мне завтра выходить на ринг. Встал на весы и ужаснулся - почти 60 килограммов, а я боксировал в категории до 54 кг. Что делать, ведь уже в 8 часов утра официальное взвешивание? Полночи просидел в бане, сгонял вес. Один из наших штангистов дал мне слабительную таблетку, после которой раз шесть в туалет бегал… Лишние килограммы удалось убрать, но состояние, понятно, было не самым лучшим: вялость во всем теле ощущал на протяжении всего боя. Но все равно считаю, что я не проиграл. Судьи отняли у меня в том бою заслуженную победу, а вместе с ней и олимпийскую медаль…»
ГАВАНСКАЯ ФИЕСТА ПЕРМСКОГО СОЛИСТА
А потом наступил 1974 год. Апогей, как впоследствии выяснилось, боксерской карьеры Василия, ставшего в Гаване первым советским чемпионом мира и обладателем престижнейшего Кубка Радьяра Рассела, вручаемого самому техничному боксеру.
Однако мало, кто знает, что в жизни Соломина этого чемпионата мира вообще могло не быть, поскольку накануне он вляпался в историю, которая могла стоить ему карьеры. Случилась она в пермском ресторане «Центральный», где Василий, благодаря стараниям своего тренера и собственным заслугам на ринге, находился на полном пансионе. За день до того, как улететь на предпоследний тренировочный сбор в Цахкадзор, он что-то не поделил там с представителями местного криминала. Кто-то из них имел неосторожность обозвать его, победителя первенства Европы, щенком, после чего Василий вдоволь «повалял» всех, причем с серьезными последствиями для их здоровья. В итоге оказался в отделении милиции, где провел всю ночь в наручниках.
- Утром мне оттуда позвонили: «Саныч, приходи - твой бандит у нас», - рассказывает Подшивалов, - для меня этот звонок, как ушат холодной воды, ведь Василий был уже утвержден тренерским советом на участие в чемпионате мира. В общем, пришлось мне приложить немало усилий, чтобы вызволить его из милиции. Добрался даже до комиссара города. Он дал распоряжение освободить Василия, но при этом не очень удачно пошутил: если не станет чемпионом мира, мы его посадим. Я отвечаю: а куда ж он денется, конечно, станет. А про себя подумал: дай-то Бог в призеры попасть, ведь среди соперников такие мастера собрались - будь здоров! Румын Куцов, кубинец Эчайде… Мне даже в самом счастливом сне не могло присниться, что Васек их обоих нокаутирует…
КОНЕЙ НА ПЕРЕПРАВЕ НЕ МЕНЯЮТ
После чемпионата мира Соломин решил жениться, благо жилищные условия, которыми обеспечили его городские власти, позволяли. Да и девушку в Перми встретил достойную - решил не упускать своего счастья, несмотря на все уговоры Подшивалова повременить со свадьбой.
«Света молодая и красивая, ты парень горячий, будешь на соревнованиях и сборах переживать за нее. Не до бокса будет. Отложи свадьбу на полгода, а после Олимпиады - женись на здоровье», - выдвигал свои доводы Юрий Александрович, но не убедил.
Более того, «достал» своего подопечного настолько, что тот решил уйти от тренера, сделавшего его чемпионом.
«Запомни, Васек, как бы ты ни выступил на Олимпиаде, 76-й год станет твоей лебединой песней. Знаешь, почему? Потому что коней на переправе не меняют», - сказал ему на прощание Подшивалов.
Как в воду глядел. Бронзовая медаль в олимпийском Монреале стала последним серьезным международным успехом Василия на ринге, даже несмотря на то, что начал тренироваться у великого в прошлом боксера Виктора Агеева.
В Монреале после трех уверенных побед он со счетом 5:0 проиграл с таким же результатом своему извечному сопернику Симеону Куцову.
«Соломину не хватило выдержки, чтобы провести все три раунда в своем излюбленном маневренно-игровом стиле», - сошлись потом во мнении об этом поединке специалисты.
Что было потом? Две подряд победы на чемпионатах СССР во Фрунзе в 1977 году и в Тбилиси в 1978-ом, серебро на чемпионате СССР-79 в Москве. Долгие и безуспешные поиски самого себя на тренерском поприще, неудачная попытка организовать боксерский клуб в Москве (куда он к тому времени переехал с семьей), работа с начинающими боксерами-профессионалами из Улан-Удэ и, наконец, «должность рабочего» в одном из московских ЖЭКов.
А в 1983 году случилось непредвиденное. Первого советского чемпиона мира по боксу обвинили в разбойном нападении, случившегося за полтора года до ареста Василия.
- Меня задержали и привезли в 108-ое отделение милиции, - рассказал потом Соломин. - Утром приходит следователь и сразу мне: «Подозреваетесь в ограблении квартиры с нанесением тяжких физических увечий ее хозяину». Я говорю: «Никакого преступления не совершал и в чем подозреваюсь, понятия не имею». Пытался что-то доказать, но мне не дали ничего сказать. Доставили на Петровку, где начались бесконечные допросы…
В июне 1984 года был суд и приговор: 10 лет колонии усиленного режима с конфискацией имущества. Спустя четыре года, в сентябре 1988 года, новый Генеральный прокурор СССР Александр Сухарев опротестовал состоявшееся по делу решение, предложил его отменить и отправить на дополнительное расследование. А в начале 90-х Соломин был реабилитирован и досрочно освобожден.
ЗЛОЙ АЗАРТ НЕРАВНОЙ ИГРЫ
Кто знает, сколько бы еще он отсидел и чем бы закончилась эта история, если бы не журналист Валентина Верстова (теща знаменитого советского тяжеловеса и друга Василия Игоря Высоцкого). Компания в защиту Соломина, которую она развернула в прессе, достойна отдельного описания (остается только сожалеть, что Валентина Ивановна узнала о случившейся с чемпионом беде слишком поздно). Именно ей, в первую очередь, Василий обязан тем, что его честное имя было восстановлено. Потом Верстова написала об этой истории прекрасный сценарий, который лег в основу документально-публицистического фильма «Глухая защита». Вот выдержки из него:
«Первая же наугад открытая страничка уголовного дела приносит удачу. Вот как описывает потерпевший того, кто нанес ему удар: «В квартиру вошел человек выше среднего роста с тонким и прямым носом, редкими усами… Преступник лет 19 - 20, у меня создалось впечатление, что усы он ни разу не брил, «юношеский голос»… Я запомнил его широкую, упругую кисть…».
Вот так сразу обозначилось первое противоречие. Это же не Соломин, с его типично «боксерским» носом, резко рассеченными бровями, удивительно изящной для боксера кистью с тонкими, длинными пальцами…
Показаний по внешности много, но как странно, что чем больше времени отделяет потерпевшего от происшествия, тем яснее и четче он рисует облик преступника. Тем ближе к «истине». То есть, теперь это - полная противоположность первому варианту и почти полное соответствие внешности Василия. Теперь это человек невысокого роста с черными волосами, зачесанными на пробор. Спустя два года после случившегося потерпевший вспомнил до деталей, до цвета глаз то, что он, по собственному утверждению, зафиксированному в том же «деле», и рассмотреть не мог, потому что «в прихожей был полумрак». Более того, он «страдающий близорукостью, спеша открыть дверь, не надел очки и видел лицо нанесшего удар 3-4 секунды…».
А дальше показания свидетелей, куривших во время преступления на лестничной площадке. По их описанию, у вора то «…зачесанные на прямой пробор короткие волосы», то «низко закрывающие лоб», то «вьющиеся и отброшенные назад». Меняется цвет и фасон куртки и даже национальная принадлежность. Где-то упоминается кавказский тип…
«К моменту ареста Василий в результате полученной им на ринге травмы почти лишился слуха, - читаем дальше сценарий. - По свидетельству врача, тихую речь он не воспринимал вообще, а громкую - лишь на расстоянии не больше метра. Травматический неврит слухового нерва. О том, что Соломин глух, отлично знал следователь Шляхов, который вел дело и, тем не менее, ни на один из допросов не был приглашен адвокат. Василий из-за недуга не мог расслышать много вопросов, уяснить их суть.
С самого первого дня он последовательно и настойчиво твердил: «Вины за собой не знаю». На судебном процессе отказались от данных в процессе следствия показаний и прямые участники преступления Сверчков и Вятчин, «подельники Соломина», как было сказано в «деле». Сверчков: «Не виноват Соломин, не совершал он преступления. Я оговорил его под физическим воздействием: каждый раз перед допросом мне в камере выбивали зубы, следователь Шляхов спрашивал, не передумал ли я…».
Вятчин: «Ко мне перед судебным заседанием заходил судья Анашкин, уговаривал дать нужные показания. Не было в этом преступлении Соломина. Я виноват, во всем».
«…Я больше не в состоянии каждый день жить с чувством тяготы, стыда и подлости с моей стороны по отношению, прежде всего, к Соломину…», - написал в июле 1988 года Сверчков в письме, адресованном Генеральному прокурору СССР Сухареву.
Знакомишься с делом Соломина и кажется, что судом и следствием руководил не разум, не профессионализм, не уважение к закону, а злой азарт неравной игры. Не разобраться, не дать ни малейшего шанса к защите…
ПЯТЬ ЛЕТ И ВСЯ ЖИЗНЬ
После освобождения судьба отвела Василию лишь шесть лет жизни, в течение которых он зарабатывал на жизнь главным образом судейством профессиональных боксерских поединков. Да, спасибо, друзья не забывали - помогали, как могли
Рассказывает Юрий Подшивалов:
- В конце декабря 1997 года я пригласил Василия в Пермь - хотелось как следует отметить его 45-летие (добрые отношения у нас, слава Богу, сохранились). Помню, как он появился в зале бокса - сел и говорит: «Отец, я очень плохо себя чувствую, грудь болит, что-то там у меня хрипит. Не пойму, простыл что ли? Я предложил ему пойти к врачам, но он отказался: налей, говорит, коньяку, может быть, пройдет. А тут как раз нас пригласили на открытое первенство Кунгура по боксу. Это в 80 километрах от Перми. Поехали. Через день он снова жалуется: «Саныч, мне совсем тяжко!» Я смотрю: на нем лица нет. Быстро даю ему свою машину, говорю: гони в Пермь, и сразу к врачам. Он уехал. На следующий день звоню, его теща говорит, что Вася очень тяжело заболел и лежит в больнице. Мне машину к тому времени пригнали в Кунгур, и в понедельник, 28-го, я уже был в Перми. Двадцать девятого декабря поехал забирать жену и внучку с дачи, как вдруг дорогу мне преградил «Мерседес». Оттуда выходит знакомый парень: «Саныч, Солома вчера умер!» Я, честно говоря, поначалу подумал, что речь идет о Валерии Соломине, в прошлом чемпионе страны по плаванию, который пил в те дни по-черному. А знакомый повторяет: «Ты что, не понял? Васька умер!..» Я вышел из машины и грохнулся в снег. Несколько минут не мог в себя прийти, а потом помчался в морг. И, представляете, не нахожу там фамилии Соломина среди усопших. Как грохнул кулаком в дверь: дескать, что вы мне мозги пудрите! Но когда меня завели в холодильник, все стало ясно: Вася там как живой лежал. У него оказалась пневмония в тяжелейшей форме. Умер в больнице буквально в течение 30 минут…
На гранитном памятнике, установленном на могиле Соломина на Северном кладбище в Перми, гравировщики допустили досадную оплошность, написав, что родился он в 1953 году, а умер в 1958-м. «Да, долго ты пожил, сынок», - горько пошутил по этому поводу Юрий Подшивалов. Ошибка, естественно, тут же была исправлена, но что-то мистико-символическое в этом осталось. Настоящая жизнь Василия Соломина, в общем-то, и уложилась в пять лет (с 1972-го по 1976-ой год), в течение которых он и стал тем, о ком будут вспоминать до тех пор, пока существует любительский бокс.