Пол Малиньяджи был чемпионом мира и дрался с лучшими бойцами своего времени - Мигелем Котто, Рикки Хаттоном, Забом Джудой и Шоном Портером. Сейчас он работает комментатором на ProBox TV.
У Малиньяджи была отработанная утренняя процедура по сбросу веса перед взвешиванием. Он всегда был тяжелее нужного веса - иногда на четыре-пять фунтов, чаще на два-три. Он обмазывался Альболином - мазью, раскрывающей поры и стимулирующей потоотделение, - надевал несколько слоёв одежды, заходил в ванную своего гостиничного номера, включал горячую воду в кране и ванне, затыкал щель под дверью полотенцем, чтобы сделать комнату как можно жарче. Затем он начинал лёгкую теневую работу - иногда до получаса - под музыку.
«Чем меньше была ванная, тем лучше - она быстрее нагревалась», - рассказал Малиньяджи в интервью BoxingScene.
Как по часам, вес уходил. Ну, не совсем как по часам. Однажды, перед боем с Хуаном Диасом, где лимит был жёстко установлен на 138½ фунта, он не успевал по графику и довёл себя до такой степени обезвоживания, что не мог заснуть.
«Я не спал всю ночь, - вспоминает Малиньяджи. - Я сходил с ума. Помню, как среди ночи встал и провёл тренировку только ради того, чтобы позволить себе глоток воды. Хотя я знал, что как только попью - тут же наберу вес обратно. Но мне было настолько хреново… У тебя начинается какой-то ментальный срыв».
Он вознаградил себя глотком Gatorade, надеясь, что тот поможет уснуть.
«Я жил на послевкусии Gatorade - оно остаётся во рту, - и надеялся, что смогу проспать хотя бы час. Но Gatorade тут же возвращал вес. Поэтому мне всё равно приходилось утром делать ту же тренировку. Ты реально начинаешь терять рассудок».
На вопрос, что он ощущал, сбрасывая последние унции, Малиньяджи ответил, что это ближе к «пытке», чем к боли. Несмотря на этот мазохизм в финальной стадии, Малиньяджи начинал сгонку веса задолго до боя.
«Я начинал тренировочный лагерь и ел нормальную, здоровую пищу, - рассказал он. - Убирал весь мусор из рациона. И тело само начинало сбрасывать. Потом наступает момент, когда, даже при здоровом питании, тело перестаёт худеть. И тут нужно сокращать объём еды».
«Позже, в лагере, я доходил до одного полноценного приёма пищи в день. Всё остальное - перекусы: протеиновые батончики, варёные яйца каждые пару часов, чтобы обмануть метаболизм и заставить его работать».
Эти приёмы пищи он приурочивал к основной тренировке дня, чтобы хоть немного восстановиться после неё. Но и это - временное облегчение.
«В конце концов, ты убираешь и этот один приём пищи. И остаются только перекусы, - говорит Малиньяджи. - Это не вредная еда - всё полезное. … Но даже с этим ты доходишь до предела, а нужный вес всё ещё не достигнут. Тогда начинается сгонка воды».
Он оставлял сброс воды напоследок, чтобы как можно меньше обезвоживать организм. Хотя некоторые теряют воду раньше, Малиньяджи считает, что продолжительное обезвоживание вредно для спортсменов на выносливость. Его метод - это «две с половиной недели постепенного, поэтапного обезвоживания».
«Ты идёшь на тренировку уже с жаждой, - объясняет он. - И знаешь, что выйдешь с неё с ещё большей жаждой. Люди думают: «Они хотят пить - пусть попьют». Но когда ты на стадии сушки, ты уже заходишь в зал жаждущим и знаешь, что потом станет только хуже. И получишь назад всего чуть-чуть жидкости. Это реально ужасно».
Стоит об этом вспомнить в следующий раз, когда фанаты обвинят боксёра в поиске отговорок, если он пожалуется на плохую сгонку после неудачного боя. И, к слову о еде - после взвешивания Малиньяджи даже не мог как следует наесться. Организм настолько жаждал жидкости, что сначала приходилось пить. Иногда он пытался съесть большую порцию - и понимал, что желудок уже «выключился».
«Сначала нужно гидратироваться, - объясняет он. - Иначе ты даже не получишь удовольствия от еды. Я был настолько обезвожен, что во время взвешивания вообще не думал о еде. Но как только я попил - желудок напомнил, что я голоден».
Если вы подумаете, что это всё настолько ужасно, что бойцам стоит выступать ближе к своему природному весу, вспомните, как это выглядит с точки зрения самого боксёра.
«Да, люди говорят: "Это нездорово". … Но и выходить против парней, которые в ринге на 20 фунтов тяжелее тебя - тоже нездорово, - говорит Малиньяджи. - Выбирай яд».
«Я считаю, что раз уж между взвешиванием и боем есть время - тебе нужно сгонять. Если ты выйдешь на ринг в своём обычном весе, ты встретишься с парнями, которые просто огромны».
Малиньяджи считает, что даже если ввести взвешивание в день боя, бойцы всё равно будут морить себя, просто чтобы сделать вес - а это ещё опаснее. В ринг они выйдут истощёнными, и мозг станет более уязвим к травмам. Текущая система - хоть и далека от идеала - существует не просто так.
С возрастом, как и у многих, у Малиньяджи вырос естественный вес. В начале карьеры он весил в районе 150 фунтов между боями, когда выступал в 135 и 140. А под конец, начиная лагерь в полусреднем весе, он весил 182 фунта.
«Когда я переходил в 147, мне совсем не хотелось туда, - вспоминает он. - Но я знал, как страдал, когда делал вес на бой с Амиром Ханом. Я сказал своей команде: "Даже если выиграю этот титул, я не смогу его удерживать. В этом весе я больше не выступлю". Я знал, что с меня хватит».
К резким переходам по категориям он относится скептически.
«Сейчас я смотрю, как бойцы прыгают из весовой в весовую, будто это ничего не значит… Это очень тяжело. Надо быть на каких-то очень хороших препаратах. Даже не представляю, что они чувствуют. Наверное, ощущение потрясающее - вот так сократить путь».
Сколько бы боли ни приносила сгонка, Малиньяджи доверял своему телу.
«Повторю ещё раз: организм на тот момент уже приучен к страданиям, - говорит он. - Мне всё равно, что там скажет любой врач - если у тебя был хороший лагерь, ты всё выдержишь. Я сам это прошёл. … Но ты не можешь выходить на бой с соперником, который весит на 20 фунтов больше - это куда опаснее».
И всё же, с возрастом тело хуже восстанавливается.
«В конце карьеры я понял, что уже не могу так легко отойти от плохой сгонки, как в двадцать лет. … Когда ты постарше, такая жёсткая сгонка остаётся с тобой и в день боя. Теряется острота ударов, ты уже не так взрываешься ногами, не так быстро сокращаешь и выходишь из дистанции».
И хотя сила воли позволяла ему всегда делать вес, в какой-то момент он просто выгорел.
«Я обожал бокс, обожал тренировки - всё это. Но вот делать вес… это превратило любимое дело в нечто, чего я не хотел», - говорит Малиньяджи. С возрастом стало больше травм, и он ушёл из бокса.
«Я просто возненавидел борьбу с весами. По-настоящему возненавидел».