Бой века и провал века
Июнь 1936 года выдался в США рекордно жарким - от смертельных лучей беспощадно палившего солнца погибли тысячи американцев. Немецкий боксер Макс Шмелинг, впрочем, редко выходил на улицы Нью-Йорка. Он проводил много времени в тренировочном зале, готовясь к поединку с Джо Луисом.
Луис знал, что ему нельзя проигрывать немцу, и все равно почти не тренировался - он был уверен в легкой победе. Много лет, еще до того, как податься в бокс, он работал на заводе, где требовались физически крепкие люди. Ему приходилось погружать на конвейер остовы крупногабаритных машин. Кроме того, он подрабатывал - разносил тяжелые мешки мороженщикам. В результате Луис стал сильным, выносливым молодым человеком. Его мышцы вздулись и были крепки, как хорошо накачанный футбольный мяч. Когда Луис пришел в секцию бокса, тренеры были поражены мощным ударом, которым парень обладал от природы.
Талантливого юношу взялся тренировать лучший американский специалист - Джек Блэкборн, хотя он и считал, что темнокожему боксеру никто не позволит драться за титул чемпиона мира. Он сам когда-то боксировал за понюшку табака, хотя обладал необычайным талантом.
До Луиса афроамериканским чемпионом мира был только один боксер - Джек Джонсон, сын рабов, первый темнокожий в США, которому позволили жениться на белой женщине. Журналисты прямо писали - это первый и, конечно, последний афроамериканский чемпион мира. Но они ошиблись…
Никто не мог победить молодого Луиса, почти все соперники грузно падали после его кулачных бомбардировок. Поэтому-то он и получил такую громкую кличку - Коричневый бомбардировщик. Кто пострадал от стремительных кулаков Луиса? Карнера, беспомощно цеплявшийся за канаты под конец боя, Бэр, упавший на колени и с открытым ртом глядевший на судью, пока тот считал до десяти, и многие другие, безусловно, очень сильные и выносливые боксеры.
Макс Бэр на колене после сокрушительного удара Луиса.
Для афроамериканцев Луис стал таким же значительным персонажем, как сейчас - Барак Обама. Герои подобного уровня в США оказались дефицитными. Да, был Джесси Оуэнс, но его побед не заметил даже президент США Франклин Рузвельт, который по каким-то причинам не принял олимпийского триумфатора в Белом доме. А вот Джо Луис превратился в национальное достояние афроамериканцев, которые обожали бокс.
При этом в стране демократии еще витал дух эпохи, так хорошо описанный в книге Гарриет Бичер-Стоу «Хижина Дяди Тома». По отношению к темнокожим США не сильно отличались от гитлеровской Германии.
Шмелинг готовился к бою не только в зале, но и в студии, где методично просматривал с тренером все бои Луиса, причем в замедленной съемке. Видел он и четырехраундовые мучения Макса Бэра, который был уничтожен Коричневым бомбардировщиком. А ведь Бэр еще совсем недавно избивал самого Шмелинга.
На пресс-конференции, когда журналисты спрашивали немца, как он расценивает свои шансы в борьбе с 22-летним фаворитом, тот загадочно улыбался и говорил:
«Я заметил один изъян».
К этому безразлично отнесся менеджер Луиса, посчитав заявления Шмелинга желанием хоть как-то распиарить бой, в котором все и без того ясно. Тренеру Луиса вообще было все равно - он много пил и мало чем мог помочь своему подопечному.
Так что же заметил Шмелинг? Он выяснил, что Джо Луис слегка опускал левую руку после джеба, открывая пространство для удара. Этого никто не замечал, но Шмелинг заметил. И использовал свое наблюдение в сражении века на Yankee Stadium.
Битва Луис - Шмелинг проходила в гробовой тишине, потому что зрители не верили своим глазам - немецкий андердог превосходил обрюзгшего, растренированного Луиса. В четвертом раунде фаворит упал в первый раз, а в двенадцатом Шмелинг наградил противника глубоким нокаутом. К тому времени из зала в полнейшей истерике выскочила мать Луиса, успев прокричать:
«Не дайте убить моего ребенка!».
Луиса унесли в раздевалку, а позже он признался, что отчетливо помнит только первые два раунда.
За боем следили 100 000 000 человек по всему миру, причем среди них были не только поклонники бокса, но и крупные чиновники. Потому что это был уже не бокс, это была политика. Глубокой ночью в Германии никто не спал, все настроились на радиочастоты с энергичным голосом комментатора, который после нокаута американца кричал как ошпаренный: «Это нокаут! Это нокаут!».
Только что Шмелинг доказал, что не случайно становился чемпионом мира. Фото Globallookpress
Геббельс слушал трансляцию вместе с женой Шмелинга. Он просил журналистов не писать анонсы боя, потому что не верил в немецкого боксера. Зато после победы Макса все ведущие немецкие газеты принялись соперничать друг с другом в краснобайстве, описывая великий триумф «настоящего арийца». Министр пропаганды сделал запись в дневнике:
«Шмелинг послал негра в нокаут и победил во имя Германии!».
Публика на Yankee Stadium встретила победу Шмелинга громким «бу-у-у». Но были и одобрительные крики - среди болельщиков оказались американцы, поддерживавшие нацистский режим. Впрочем, Шмелинг не симпатизировал таким фанатикам.
Макс возвращался домой на огромном дирижабле «Гинденбург», который только что построили в Германии. Дирижабль сопровождал эскорт из лучших немецких самолетов. Стоило боксеру приземлиться на родине, как ему передали приглашение на обед от Гитлера и Геббельса.
Немецкие режиссеры немедленно сняли фильм с броским названием: «Победа Шмелинга. Победа Германии». Гитлер смотрел его вместе с боксером у себя в резиденции, и каждый раз, когда Шмелинг доставал кулаком Луиса, радостно это комментировал.
Шмелинг рассказывает Гитлеру о победе над Луисом. Фото Globallookpress
Благодаря победе над Луисом перед Шмелингом открывалась перспектива провести чемпионский бой с Джеймсом Брэддоком, сенсационно побившим Макса Бэра, о чем Голливуд через много лет снимет достаточно спорный фильм «Нокаут» с Расселом Кроу и Рене Зельвегер в главных ролях. Брэддок победил во многом случайно, американская пресса не верила в талант этого боксера, считая, что он - фигура незначительная, временная.
Началась антинацистская кампания - в Америке опасались, что Шмелинг победит Брэддока, и это станет очередной победой нацистов. Брэддок, в принципе, был не против боя со Шмелингом, но когда ему предложили 300 тысяч долларов за поединок с Луисом, а также 10 процентов от последующих «наваров» Коричневого бомбардировщика в течение ближайших десяти лет, ирландец дважды думать не стал.
Сначала он сообщил, что травмировал руку, и поэтому не может выйти на ринг в сентябре, а потом в прессу просочилась информация о нелегальных переговорах чемпиона мира с Луисом. На обоих стала давить боксерская комиссия Нью-Йорка, требовавшая проведения боя Шмелинг - Брэддок, а также крупнейшая промоутерская организация страны, корпорация The Madison Square Garden, считавшая, что необходимо строго наказать «бунтовщиков». Однако никаких санкций не последовало, бой, несмотря на горячие протесты Шмелинга, состоялся.
Луис, жаждавший уничтожить немецкого обидчика в матче-реванше, в первом раунде поединка с Брэддоком побывал в нокдауне, но это была единственная его осечка. Американский «Золушок» был в итоге вынесен с ринга в невменяемом состоянии. Луис стал чемпионом мира, вторым среди афроамериканцев, и потребовал, чтобы ему немедленно организовали защиту титула со Шмелингом.
Немец прекрасно знал, что на этот раз у него нет никаких шансов вернуть себе звание чемпиона, однако вызов принял.
Рукопожатие Луиса и Шмелинга. Фото AFP
Луис не собирался повторять ошибок. Он стал тренироваться как проклятый. Рузвельт позвал боксера на встречу, чтобы напутствовать - «своими мускулами ты должен победить Германию». Луис и без этой накачки понимал, что от него ждут уверенной победы.
«Белые американцы - даже те из них, которые линчевали темнокожих на Юге - были на моей стороне. Они хотели, чтобы я нокаутировал Германию. Я знал, что должен разобраться со Шмелингом. На этот раз вся страна меня поддерживала. К тому же, у меня были личные мотивы», - рассказывал Луис.
После победы над Бэром он требовал, чтобы никто не называл его чемпионом, пока не будет побит старый враг.
Когда Шмелинг прибыл в США через два года после своей самой значительной победы в карьере, «второй дом» принимал его, мягко говоря, недружелюбно. Полиции приходилось сдерживать огромную толпу, желавшую раздавить немецкого боксера, разорвать его в клочья. Люди принесли с собой плакаты, высмеивающие нацистский режим, принесли кукол, высмеивающих Макса Шмелинга. Американцы были злыми, да что там, весь мир был тогда злым. Второй бой Шмелинга с Луисом не зря назовут «андеркардом» Второй мировой войны.
Митинг на улицах Нью-Йорка. Фото Globallookpress
22 июня 1938 года бейсбольный стадион Yankee Stadium был похож на грозовую тучу. Люди, битком забившие зал, чувствовали, что вот-вот будет пущена кровь. Земной шар замер, чтобы увидеть, кто покинет ринг победителем, а кого унесут на носилках.
Шмелинг опасливо выходил в квадрат ринга, со всех сторон освещенный мощными прожекторами. Немец проявлял чудеса эквилибристики, уклоняясь от летящих в него монет, банановых шкурок, плевков. Он чем-то напоминал приговоренного к казни преступника, который поднимается на плаху.
«Никогда в жизни эти сто метров до ринга не казались мне такими длинными», - признается немецкий боксер через много лет.
Макс был облачен в роскошный тигровый халат. Он старался вести себя непринужденно, подошел к Джо и что-то сказал ему, растянув губы в кривой ухмылке. Луис никак не отреагировал, он полностью погрузился в себя и готовился к тому, чтобы с первых секунд показать свой лучший бокс в жизни.
Шмелинг по привычке неторопливо начал бой, надеясь привыкнуть к сопернику, а уж потом как-нибудь достать его своей чугунной правой. Но у Луиса не было времени ждать, пока Шмелинг раскочегарится. Он не хотел терять ни секунды и сразу пошел в атаку. Коричневый бомбардировщик обрушил на немецкого контендера град ударов. Говорят, Шмелинг в середине экзекуции не выдержал и крикнул Луису в сердцах: «наполовину человек, наполовину животное!». А потом упал. Он падал несколько раз. Страшные удары Луиса снова и снова потрясали немца, который выглядел беспомощно - так, как никогда в жизни. Даже Бэр в десятом раунде не избивал его так, как избивал Луис в первом. Шмелинг кричал от боли, но его крик был комариным писком, который сложно было расслышать в яростном шуме беснующейся толпы.
Судья Артур Донован принялся отсчитывать секунды, когда Шмелинг упал в очередной раз и перестал подавать признаки жизни. Этого можно было и не делать, к тому же на ринг полетело белое полотенце. Шмелинг находился в другом измерении, его телом управляли только рефлексы. Немецкое радио, по которому шла трансляция боя, замолчало уже после второго падения Шмелинга. В Германии все поняли очень быстро и немедленно перекрыли кислород трансляции.
Бой длился всего 124 секунды - это был самый короткий поединок за звание чемпиона мира в тяжелом весе.
Макс очнулся в больнице Манхеттена с двумя переломами. Он зализывал раны еще две недели. Пока Черный улан с Рейна терпел боль, Коричневый бомбардировщик купался в лучах славы. Его ждут годы триумфа, свою карьеру талантливый боксер завершит всего с тремя поражениями в пассиве.
Как и многие темнокожие боксеры, Луис не смог грамотно распорядиться призовыми, а потому последние годы жизни влачил жалкое существование, был почти что нищим. От полного финансового краха его спас хороший знакомый… Макс Шмелинг, который оплатил похороны великого боксера.
Встреча старых знакомых. Фото Globallookpress
Но это будет много лет спустя, а тогда, в 1938 году, они были кровными врагами.
«Возможно, я спас себя, возможно, мне повезло, что я проиграл этот бой, - признался Шмелинг спустя 37 лет. - Только представьте себе, что могло произойти, если бы я привез в Германию победу. Я не хотел иметь дел с нацистами. А они дали бы мне медаль. И после войны меня называли бы преступником».
И действительно, еще одна победа над Луисом могла дорого обойтись, причем не только Шмелингу, но и всему миру. Громкое поражение «истинного арийца» вселило в сердца людей надежду, что Гитлера тоже можно опрокинуть с небес на землю.
С теми, кто успешно строил Третий рейх, после Второй мировой разбирались безжалостно. Однако Шмелинг, проиграв Луису, перестал быть символом Германии. Политики ожидаемо охладели к поверженному боксеру. Его уже не встречали дома толпы восторженных фанатов. Его вообще почти никто не встречал, кроме любимой жены. Такова была цена поражения.
Бой за два титула, война, бизнес и братья Кличко
Жизнь Шмелинга стала уже не такой насыщенной. Он посвящал себя семье, изредка поколачивая боксерскую грушу. Уже не было возможности драться в Америке. Черный улан с Рейна временно забыл о боксе и поселился в загородном особняке со своей знаменитой женой.
В сентябре 1938 года Шмелинг посетил очередной съезд нацистской партии, что он делал регулярно. Это был его выбор. Многие покинули Германию, чтобы раскрыть всему свету глаза на то, что происходит в стране - Марлен Дитрих, Томас Манн, Фриц Ланг и другие. Но Шмелинг остался, поскольку долгое время ему покровительствовали, давали деньги, делали немецким рупором в других странах. Его потом назовут гениальным приспособленцем.
И все-таки Шмелинг понимал, что происходит. Его глубоко тревожила судьба родины. Но он молчал об этом. Были только поступки, и один из них раскроет настоящее лицо Макса Шмелинга. Но об этом - в конце статьи.
Бокс все-таки не ушел окончательно из его жизни. Через год после поражения от Луиса забытый герой проведет еще один бой. На стадионе Adolf-Hitler-Kampfbahn, против Адольфа Хойзера. 70 тысяч немцев посетили Штутгарт, чтобы узнать, кто станет чемпионом Германии и Европы. Бой длился 72 секунды. Шмелинг отправил Хойзера в нокаут.
«Не зря он был чемпионом мира в тяжелом весе», - скажет раздавленный Хойзер, который никогда еще не бывал в классическом нокауте.
Впрочем, Макс Шмелинг больше не интересовал нацистов как спортсмен. Зато интересовал как военный. Экс-чемпиона мира завербовал Люфтваффе, его отправили в парашютные войска. Он участвовал в операции на Крите, был ранен при приземлении и списан в афинский лазарет.
Говорят, Шмелинг спас от расстрела голландского капитана, ставшего затем майором ВВС. Еще он помогал подпольным немецким группировкам, сражавшимся против режима Гитлера. Улучшал условия жизни военнопленных. В интервью американцам на вопрос о том, как обращаются с немецкими военнопленными англичане, он ответил:
«Никаких зверств с их стороны не было. Они ведут справедливую борьбу».
Геббельс, которому обо всем этом докладывали, потребовал исключить имя Шмелинга из печати раз и навсегда. Более того, состоялся военный суд, на котором Шмелинг не стал отказываться от своих заявлений. В 1943 году его уволили из вооруженных сил и перевели на работу в лагеря для военнопленных. Шмелинг всегда тепло общался с американскими солдатами, которые брали у него автографы и звали жить в США после войны.
Но когда война закончилась, Шмелинг никуда не поехал. Он возобновил карьеру в Германии, провел несколько боев, в том числе против Вальтера Нойзеля, но возраст уже не позволил ему добиться прежних высот. На жизнь надо было зарабатывать как-то иначе. И Шмелинг нашел, как - он вложился во франшизу Coca Cola. Немецкий боксер показал себя успешным бизнесменом, быстро сколотил состояние и счастливо жил со своей супругой в загородном особняке.
Однажды он откроет миру братьев Кличко - украинские спортсмены не устают выражать свое почтение немецкому боксеру.
«Макс Шмелинг был моим идолом, - говорит Виталий Кличко. - И одним из величайших людей, которых я когда-либо встречал в жизни».
Кличко встретились с легендой бокса в середине 80-х. Шмелинг был богат, при этом возраст и боксерские раны никак не отразились на его разуме. Макс взял братьев под свою опеку, они звонили ему каждую неделю и просили совета - по тренировкам, по тактике.
«Помню, как однажды нас пригласили на встречу с Максом Шмелингом в его доме, - вспоминает Виталий. - Я проиграл бой Крису Берду. Макс сказал: «Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Все норовят пнуть тебя, когда ты проиграл. Но у меня были такие ситуации в жизни. Я знаю, твое время еще придет». Его время пришло, когда он стал первым человеком, который побил Джо Луиса. Мое - когда я дрался с Ленноксом Льюисом».
Макс Шмелинг умер в 2005 году. Он мечтал отпраздновать свое столетие, но не дожил до юбилея совсем чуть-чуть. На похоронах присутствовали братья Кличко, а также другие почетные гости - Франц Беккенбауэр, Уве Зеелер, Михаэль Штих.
«Умер друг и наставник, который много значил для нас», - сказал Виталий Кличко, который назовет своего сына в честь немецкого боксера…
Кличко, Беккенбауэр и другие на заупокойной службе. Фото AFP
Как все-таки относиться к Максу Шмелингу? Кто-то считает его абсолютным злодеем, кто-то - абсолютным героем. Кто-то говорит, что истина лежит посередине. Но есть одна история, которая помогает немного лучше понять этого человека.
В 1989 году, в Лас-Вегасе, на чествовании восьмидесятичетырехлетнего Шмелинга присутствовал Генри Левин, организатор мероприятия. На встречу пришли сотни людей. Рядом со Шмелингом сидел Майк Тайсон, который в ходе долгой беседы признался немцу, что тот - единственный боксер на планете, к которому он хорошо относится.
В самый разгар вечеринки Генри Левин попросил минуту внимания, чтобы рассказать историю, случившуюся в ноябре 1938 года.
Как Шмелинг спас еврейскую семью
Давид Левин, богатый еврей, был старым другом Макса Шмелинга. Он заведовал отелем и рестораном в Потсдаме, организовывал вечеринки, на которые приходил боксер, посещал с ним кабаре, оперу. Конечно, первое время он помогал Шмелингу. И тот старой дружбы не забудет. Жить в Германии становилось все опаснее. Поэтому Давид решил эмигрировать. Осенью 1938 года он улаживал последние формальности. Только времени у него уже не осталось. Начались события, известные под названием «Хрустальная ночь».
В Берлине, где временно остановился Левин, творилось что-то невообразимое. На улицах свирепствовали штурмовые отряды, громившие витрины магазинов, грабившие еврейские дома, больницы и школы. При этом немцы запирались в своих квартирах, не желая помогать тем, кто нуждался в помощи.
Давид был в отчаянии, он не знал, куда спрятать сыновей - Генри и Вернера. И тогда он отправил их в отель, где остановился Шмелинг.
… Два подростка, переминаясь с ноги на ногу, стояли в холле отеля Excelsior, слыша, как снаружи доносятся чьи-то отчаянные крики, грубая ругань, где-то бьется стекло. В любой момент в гостинице мог появиться один из участников погрома и разобраться с мальчишками в духе того времени.
Неожиданно в холле появился Макс Шмелинг. Ребята вздохнули с облегчением и рассказали другу отца о своей беде. Шмелинг выслушал и, насупив свои густые черные брови, немного подумал, решая, что делать дальше. Затем лицо его прояснилось.
Он отвел ребят в свой номер, где продержал их два дня, пока страсти не улеглись. Сам он не покидал гостиницы. К нему наведывались домработницы, официанты, друзья. Каждый раз Шмелинг не впускал никого на порог, через дверной проем рассказывая незваным гостям, что заболел и не хочет ни с кем общаться.
Макс разделил с ребятами остатки еды. Тем временем на улицах Берлина продолжались беспорядки, выходить из отеля было опасно. А когда настала тишина, страшная и одновременно кричащая тишина, Шмелинг вывел ребят из отеля и доставил их Давиду в целости и сохранности.
К счастью, эта еврейская семья не разбилась так легко, как разбивались витрины в «Хрустальную ночь». Другу Шмелинга удалось покинуть Германию, бежать в Шанхай, а оттуда - в США, где Генри и Вернер успешно занялись бизнесом и разбогатели.
Когда Генри Левин рассказал эту историю, Макс Шмелинг, просивший его хранить молчание о тех событиях, расплакался.
«Макс - это человек высокого достоинства. Если бы Шмелинга, прячущего нас, евреев, поймали… Думаю, его бы застрелили. Я больше скажу - будь я на месте Макса Шмелинга тогда, в Германии 1938 года, я бы не смог так поступить», - признался Генри Левин.
Разрушенная синагога в Германии.
Макс Шмелинг - человек-эпоха, который прожил долгую, насыщенную жизнь. Ему есть за что себя ненавидеть, но есть и чем гордиться. Так или иначе, он боролся с режимом, пусть и не всегда осознанно. Шмелинг позволил Оуэнсу завоевать четыре золотые медали на глазах Гитлера, Шмелинг проиграл Луису второй бой и вселил в сердца людей надежду на то, что нацистский режим уязвим, Шмелинг не вступил в партию, не отказался от еврея-менеджера, Шмелинг проявлял милосердие на войне, спас еврейскую семью в «Хрустальную ночь», помог братьям Кличко обрести веру в себя и встать на ноги в Германии.
Перевешивают ли эти поступки другую, темную чашу весов жизни Макса Шмелинга? Пусть каждый решает сам.