Хартфорд (штат Коннектикут), подарил США многих известных тренеров от Джона Датро, Билла Гора и Уолтера Брауна до Пепе Васкеса, Уэсли Шуффа и Дези Кларка, но большинству людей, знакомых с боксом Хартфорда, когда речь заходит о тренерах этого города в первую очередь на ум приходит одно имя - это легенда Хулио «Герцог» Хулио Галуччи, более известный как Джонни Дюк.
«Герцог» пришел в бокс в качестве бойца (в начале 1940-х его менеджером был Джордж Гейнсфорд) и являлся тренером с 1950-х годов в Bellevue Square Boys Club в северной части города. Дюк, возможно, наиболее известен как первый тренер будущего чемпиона мира в полусреднем весе Марлона Старлинга и вероятно, больше всего гордился тем фактом, что именно он довёл этого будущего двукратного чемпиона мира до его первого крупного любительского титула, когда тогдашний пятнадцатилетний юниор с «Square» выиграл национальный юношеский олимпийский турнир в полусреднем весе в Пеории, штат Иллинойс в 1974 году.
Дюк нашел успех в качестве тренера боксёров-любителей много лет назад, когда он руководил Джимми Блайт Хартфордом завоевавшим с ним последовательно два национальных титула в тяжелом весе еще в 1958 и 1959 годах. Он также тренировал проспекта из Bellevue Square Донни Нельсона, чрезвычайно перспективного легковеса, убитого на улицах Хартфорда еще в 1975 году.
Благодарю Дюку Bellevue Square Boys Club процветал много лет подряд и часто обеспечивал одновременное участие более тридцати своих боксеров в ежегодном турнире «Золотые перчатки» в г. Холиок, штат Массачусетс, где такие парни, как Нельсон, Эдди Рейнольдс, Стиви Хилард и Герби Дарти, выигрывали по несколько титулов в год.
Я впервые встретил Джонни Дюка еще в январе 1983 года на турнире «Золотые перчатки» в Массачусетс, а последний раз общался с ним примерно за две недели до смерти в 2006 году. За эти двадцать три года я часто находился рядом с ним, потому, что он часто оказывался моим соседом по комнате, как в 1986 году на Национальном турнире «Золотые перчатки» в Айове. Именно Дюк помог мне организовать и провести любительские турниры по боксу в Хартфорде в конце 1990-х годов. Мне также повезло, что он не раз присутствовал в моём углу, как в любительских, так и в профессиональных поединках («удары выигрывают бои!», постоянно говорил он), в том числе на многочисленных турнирных боях национальных первенств.
Оказываясь в его компании, вы всегда чувствовали себя на вторых ролях, становясь частью той или иной истории Дюка. Кажется, что каждый человек, который когда-либо провел хоть пару минут с этим мужчиной, имеет хотя бы одну историю о нём. Для этого, конечно, не требовалось знать Герцога, так хорошо, как его знал я. Вы могли встретить его только один раз и, вероятно, расстались бы с запоминающейся историей о нём, и позже обнаружили бы, что много раз пересказывали такой рассказ в течение своей жизни. У меня десятки подобных историй о Дюке, собранных в боксерских поездках и занятиях в спортзале.
Например, я впервые представлял Новую Англию на национальных золотых перчатках в Сидар-Рапидс, штат Айова, в мае 1996 года. Дюк, как обычно, был тогда тренером сборной команды Новой Англии. Мы были соседями по комнате в том году, и одна вещь, которая действительно выделилась для меня, заключалась в том, что он не мог спать без телевизора. Каждую ночь, когда я укладывался спать, мне приходилось подождать, пока он не заснет, прежде чем я мог выключить свет и телевизор. На той неделе мы провели много времени, особенно когда приходило время принимать пищу, потому что он пытался контролировать, чтобы я не ел много нездоровой пищи и рос в весе. Итак, однажды мы вместе с Дюком пришли в местный ресторан. Через некоторое время он начал разговаривать с официанткой, флиртуя с ней и рассказывая ей забавные истории. В конце приёма пищи он говорит девушке: «Через несколько недель меня покажут по телевизору в углу Марлона Старлинга в бою против Джонни Бамфуса и я хочу, чтобы вы смотрели этот бой, потому что перед боем, за ваше прекрасное обслуживание нас здесь сегодня, когда я выйду в центр ринга с Марлоном, я «потру свой живот вот так» (Дюк начал потирать живот круговым движением). И когда я это сделаю, это будет моим способом поприветствовать и поблагодарить вас».
Девушка была так взволнована, что записала дату боя, и я подумал, как здорово было, что он сделает это для нее. Разумеется, она запомнила это и не оставила в тайне. Поэтому, когда Марлон сражался пару недель спустя, и Дюк оказался в центре ринга на национальном телевидении, почти каждый второй человек во всем городе Сидар-Рапидс, Айова наблюдала за ним, рассказывая своим друзьям, которые собирались вокруг своих телевизоров: «Видишь? Он поздоровался!».
Корреспондент Hartford Courant спросил меня после его смерти в начале марта 2006 года, что, по моему мнению, люди будут помнить больше всего о Джонни Дюке и я сразу сказал ему, что, как бы это ни было трудно поверить, скорее всего, это будет отнюдь не бокс с которым первоначально ассоциировался Дюк в их сознании.
Подбирая на улице найденное старое пальто, он приносил его в Bellevue Square, чтобы отдать кому-то, кому было холодным и кто нуждался в нём.
Заполнив бумажный пакет в буфете куриными крыльями и картофелем, он приносил еду в дом для бедных чтобы накормить кого-нибудь, кто возможно, не обедал в тот день.
Он запомнился местным жителей продажей продуктов с задней части своего грузовика по сниженным ценам или одалживание денег людям под небольшую процентную ставку.
Некоторые из этих заемщиков, несомненно, улыбаются теперь вспоминая укоризненные взгляды Дюка и его голос, громко окликавший их на оживленной улице Хартфорда от его грузовика усиленно рупором, позволяя тем самым всем находившимся в непосредственной близости узнать, кто и насколько припозднился с возвратом долга.
Или, может быть Дюк запомнится такими вещами, какую бывший чемпион Золотых перчаток Томми Ривера рассказал тому же репортеру в день похорон Джонни. Я знаю Томми уже более тридцати лет, с тех пор как мы впервые завоевали Золотые перчатки Holyoke в 1985 году, но только после того, как прочитал его рассказ в газете, мне стало ясно, как соответствует действительности то, что рассказал репортёру я сам.
Томми, который в настоящее время много старше 50 лет и не в боксе более 30 лет, пришёл на похороны Дюка, как и многие из его бывших боксеров. Я был бы готов поспорить, что большинство, если не все, имели историю, похожую на ту, которую Томми рассказал в тот день.
Когда он впервые пришёл в спортзал ребенком, он жил в тесной квартире на Bellevue Square с несколькими другими членами семьи. По какой-то причине Дюк оказался в этой квартире на раннем этапе боксерской карьеры Ривера, и когда он увидел, сколько людей на самом деле там жило, он спросил маленького Томми (даже будучи взрослым человеком, он никогда не весил более 106 фунтов) о том, где он спит. Томми пальцем указал на дрова в углу. На следующий день Дюк вернулся туда и вручил матери Томми кровать, которую бесцеремонно забрал из квартиры своей дочери, чтобы у ребенка могло быть удобное место для отдыха ночью.
Джонни Дюк знал, как сохранять вещи. Один взгляд на его грузовик подтвердил бы мысль о том, что этот человек очень редко выбрасывал что-либо. Каждый боксер, который проводил с ним время в тренажерном зале, знал, что, когда Джонни собирался что-то вытащить из кармана, это было похоже на то, что он копался в бездонной сумке. Никогда нельзя было угадать заранее, что он вытащит из одного из своих многочисленных карманов. Там были пластинки жевательной резинки, ворохи нацарапанных на бумаге заметок и телефонных номеров, старые конфетные обертки, заглушки, брелки, булавки, карандаши, карманный нож и бог знает что ещё.
У него ничего не пропадало впустую, Дюк всему находил применение. Этот был парень, даже нашел способ забавно использовать мертвых тараканов.
Не секрет, что городские кварталы с жилищами для среднего класса не имели недостатка в тараканах ползающих всюду. Bellevue Square ничем в этом смысле не отличалась. Время от времени Дюк ловил таракана, но не выбрасывал его прикончив. Вместо этого он запечатывал таракана в конверт, клал в ящик стола и хранил, пока не приходило время использовать. Каждый из них в конечном итоге получал чьё-то имя маркером снаружи конверта. Периодически имя того, кто был для него на плохой в данный момент стороне, нацарапывалось снаружи для идентификации. В течение долгого времени имя Марлона Старлинга было на конверте в одном из этих ящиков. Менеджер боксёров в Хартфорде Мак Бакли тоже был одним из них, насколько я помню.
Я до сих пор считаю в определенном смысле забавной честью то, что и моё имя было на одном из этих конвертов с тараканом в течении нескольких месяцев в 1990 году, когда я навлёк на себя недовольство Дюка. Я слышал, что всякий раз, когда мое имя упоминалось в разговоре в те темные для меня дни, Дюк покопавшись в ящике, вытаскивал конверт, ложил его на стол и, говоря обо мне что-то унизительное, хлопал по конверту ладонью. Потом он бросал конверт обратно со словами: «Вернись в ящик, где твоё место».
Примерно десять лет назад я решил собрать деньги, чтобы поставить гигантскую мемориальную доску Джонни Дюка на Bellevue Square, прямо в месте, где раньше был спортзал в котором он работал. В ночь перед тем, как мы планировали установить доску на публичной церемонии, я привёз её к Bellevue Square, чтобы оставить ее на ночь, прямо там, где мы собирались ее укрепить. Она была очень тяжелой, и мы хотели, заранее быть готовыми к церемонии. Я приехал туда около 11 вечера и поблизости было несколько парней, не внушивших мне доверия. Я опасался, что, кто-то может повредить или даже украсть доску, которая обошлась в 4000 долларов и поэтому попросил одного из живших поблизости знакомых помочь с её охраной. Он сказал мне: «Сынок, послушай, это же Джонни Дюк. Ты можешь оставить эту штуку здесь настолько, насколько нужно, днем и ночью и никто не тронет ее. Если кто-то коснётся ее, кто-нибудь увидит это, и можешь поверить, что сюда придёт куча людей и проявившему неуважение не поздоровится».
До этого - когда я только решил установить памятную доску на Bellevue Square в честь Дюка, я знал, что мне нужно будет пройти соответствующие бюрократические препоны, чтобы это сделать. Мне сказали, что придётся пойти в Жилищное управление Хартфорда и убедить их. Я родился и рос не в районе Bellevue Square, так что моё желание установить посвящённую Дюку памятную доску могло показаться странным для тех, кто не жил там. Я был уверен, что моя позиция сильна, но я считал, что мне понадобится помощь инсайдера. Первым человеком, о котором я подумал, был пожарный из Хартфорда по имени Энтони Тейлор. Я знал, что когда Энтони был ребенком в спортзале, он поистине являлся «правой рукой Дюка». Если вы видели Джонни Дюка, скорее всего маленький Энтони Тейлор был где-то рядом. И я хорошо помню, как горд и счастлив был Джонни когда Энтони стал успешным и уважаемым в городе пожарным.
Я связался с Энтони и попросил его прийти на собрание Управления жилищного строительства Хартфорда вместе со мной, что он сделал без колебаний и промедлений. После того, как я встал и предоставил свою оригинальную презентацию, я сказал, что у меня есть специальный гость, который мог бы дать им немного более личное представление о том, что будет означать для местных жителей, то, что мы собираемся сделать.
Если вы меня знаете, вам известно, что я вообще-то не эмоциональный человек. Мало что влияет на меня сильно на эмоциональном уровне. Но когда я стоял там, слушая, как Энтони Тейлор рассказал этим людям, что Джонни Дюк делал и значил для него и других детей Bellevue Square, я почувствовал внутри что-то, что я очень редко испытывал в своей жизни. Со слезами на глазах Энтони уверял этих людей, что он обращается к ним от лица сотни других мальчишек из Bellevue Square, когда говорит: «Джонни Дюк был единственным отцом, которого многие из нас когда-либо знали». Я был настолько потрясён силой его слов, что пришёл в себя в коридоре пару минут спустя, с трудом сдержаваясь.
Я не понимал истинного значения Джонни Дюка до этого момента.
После того, как я успокоился и вернулся в комнату, я прошептал одному из парней в комнате: «Это был беспроигрышный ход. После этого теперь никто не сможет сказать "Нет". Через пару недель эта доска появилась на стене Bellevue Square, где до сих пор остается нетронутой.
/Джон "Iceman" Скалли/